Это похоже на чудо, но это работает!

Франкл, формулируя метод парадоксальной интенции, задался вопросом: «Что бы случилось, если бы исполнилось то, чего человек боится?» Впервые он описал этот метод в 1947 году в своей книге «Психотерапия на практике». Основа метода – способность человека к самодистанцированию. Суть метода заключается в том, что в определенный момент человек начинает желать исполнения того, чего он боится, и смеется над своим ожиданием. Этим смехом он дистанцирует себя от симптома. Посредством юмора он учится смотреть симптому в лицо.

Таким образом разрывается порочный круг, симптом ослабевает.

Как хорошо, когда логотерапевт вместе с пациентом находит способ для использования парадоксальной интенции. Поиск чудодейственной формулы каждый раз тесно связан с юмором. Тут важна игра и совместное творчество. С симптомом не нужно бороться, а наоборот: его надо принять с распростертыми объятиями. Это действительно бывает очень смешно.

Парадоксальную интенцию можно применять не только при работе со страхами. Приведу следующий пример. Ко мне дистанционно обратилась моя читательница с просьбой о помощи. Я предложила ей встретиться, но оказалось, что живет она на окраине Донецка. Это уже само по себе о многом говорит. Но не регулярные обстрелы доставляли ей огромную боль. Нет. Ее муж уже почти год назад ушел от нее к другой женщине. И вот с этим она никак не могла смириться. Что-то подтолкнуло ее найти эту разлучницу в социальной сети, подружиться, начать переписку. И вот моя несчастная корреспондентка стала ненавидеть себя за то, что постоянно ковыряется в собственной ране. Никак не могла она прекратить писать этой женщине. Это-то и стало навязчивой идеей. Ей даже уже и не было интересно, она себя всячески ругала, но каждый вечер выходила в сеть и начиналась переписка (естественно, не от своего имени).

– Как мне себе запретить? Что мне делать? Я ни о чем другом не могу думать, – жаловалась женщина.

Мы стали общаться в скайпе. Я ей дала удививший ее совет:

– Не надо себя ругать. Не надо ничего себе запрещать. Хочется – пишите. Единственно, что надо делать – это писать как можно больше. Писем по пять-десять в день. Надо выкладываться в этих письмах до полного изнеможения.

– Ну ладно. Я попробую, – голос женщины звучал не очень уверенно.

Но мы договорились, что это предписание она четко выполнит, а там будет видно.

Она вышла на связь через пару дней.

– Ну как? Пишете?

– Пишу, – ответила она сердито.

– Много пишете?

– Много. Как договаривались.

– И как?

– Не помогает, – ответила она.

– Все еще хочется писать, да? – спросила я.

Она не ответила. Мы немного поговорили о той нехорошей женщине. О ее разочаровании отношениями с бывшим мужем. О том, что женщина вполне нормальная. И дело не в ней.

– Ну, пишите еще, – сказала я на прощанье.

И снова разговор, на этот раз через неделю.

– Как дела? – спрашиваю.

– Да все нормально, – отвечает моя собеседница, пожимая плечами, словно удивляясь, о чем это я ее спрашиваю.

– Как переписка?

– А никак, – отвечает. – Не до личного мне сейчас. Тут у нас не та обстановка, чтобы на личном зацикливаться.

– Не хочется, значит, больше писать?

– Совсем не хочется. Сколько можно!

– Так что? Помогло, значит? – намекнула я.

И она вдруг рассмеялась.

– Помогло, помогло! Я думала, мне просто так надоело. А теперь догадалась.

– Мы на связи, если что, – предупредила я.

Но пока она не пишет и не звонит. Значит, надолго ей хватило переписки.

Виктор Франкл в своей автобиографической книге «Чего нет в моих книгах» рассказывает, как метод парадоксальной интенции отсрочил его отправку в концлагерь. Он получил повестку, и ничего не оставалось, как отправиться в пункт, откуда евреев развозили по лагерям. Эсэсовец, увидев в бумагах, что Франкл психотерапевт, попросил дать совет «для его друга», который страдает агорафобией – боязнью открытых пространств.

– Можно ли ему помочь? – прозвучал вопрос.

Франкл прекрасно понимал, что эсэсовец сам нуждался в помощи, а друга выдумал, чтобы не казаться слабым.

– Посоветуйте своему другу, чтобы тот, выходя на площадь, ХОТЕЛ упасть, забиться в судорогах, завопить. То есть ему надо мечтать о проявлениях его фобии, причем, самых крайних проявлениях.

Видимо, совет доктора помог, Франкл получил отсрочку от лагеря.

И еще один пример. Моей подруге предстояла операция на сердце. Она страдала от аритмии, тахикардии и очень боялась сердечных приступов. Этот страх усиливал симптомы болезни. А ей нужно было в спокойном состоянии дождаться операции. Речь шла примерно о двух неделях. Я рассказала ей о парадоксальной интенции, о том, как и почему это работает. Мы решили попробовать принять тахикардию и аритмию без страха, с полным согласием на их безобразное поведение. Как только сердце начинало учащенно биться, больная говорила себе:

– Это что! Это еще цветочки! Вот сейчас оно как забьется, аж земля задрожит! Завалюсь, глаза закачу, все вокруг в ужасе разбегутся.

Мы заранее повторили все возможные наистрашнейшие вещи, которые могли произойти в случае приступа. Повторять было смешно. И мы обе смеялись. Но это происходило, когда сердце было спокойно, легко было смеяться!

Приступ застал ее в транспорте, когда она ехала сдавать очередные анализы.

– Давай, давай, – сказала она сердцу. – Давай, бейся, выпрыгивай из груди. Давай всех тут напугаем до полусмерти. Главное – сильнее старайся.

Сердце после этого стало почему-то работать в нормальном ритме, страх исчез, а ей стало так смешно, что она в голос расхохоталась.

Пользуясь этим приемом она смогла спокойно прожить время до операции. Операция прошла успешно.

Английская пословица гласит: «Смех и слезы одинаково бессмысленны, но лучше все-таки смеяться, чем плакать». Виктор Франкл, основатель Третьей Венской школы психотерапии – логотерапии – всей своей жизнью: ее трудами, страданиями и радостями, «несмотря ни на что», – доказал обратное тому, о чем говорится в первой части английского крылатого выражения. И смех, и слезы – неотъемлемая часть человеческого существования. Они наполнены глубоким смыслом, который каждый способен обнаружить.