— У него в презентации было написано, что он разработчик. Не просто руководитель проекта, — уточняю я просто для порядка.

— Да? То есть, выходит, он сам еще и разработал эту штуку. Интересно. Компьютерный гений?

Не известно, почему, мне вдруг становится очень приятно это Галкино предположение. Как будто этот Василий Дикарев мне не чужой человек и я имею право им немножко гордиться.

— Ну смотри, с одной стороны, может, и гений. А с другой — сам лично приехал в универ, возится с этим конкурсом. Мне казалось, что компьютерные гении все время сидят за компьютерами… — задумчиво продолжаю я.

— А этот еще и выглядит, как с рекламного плаката и ведет себя, как большой начальник, — подхватывает Галка. — Задачка… О! Знаю! Я придумала!

— Ну?

— Наверно, он сам из богатой семьи. И отсюда у него эта повадка, знаешь… как будто он вообще всегда был богатеньким и раздавал указания. У него это просто в крови.

— Пипец, — выдыхаю я.

— В смысле?

— Да ну, терпеть не могу таких.

— Каких?

— Которым все с рождения достается на блюдечке с голубой каемочкой. Мне кажется, чтобы человек получился хорошим, ему нужно… ну преодолевать какие-то трудности. Идти против системы… Понимаешь?

— Понимаю, Свиридова, — вздыхает Галка. — Вот тебе двадцать лет всего. Неужели ты не можешь хотя бы иногда не быть такой занудой, а?

Я вздыхаю.

— Не знаю, Галь. Моя реальность — она такая. К сожалению.

— Но ведь мы можем немножко помечтать, а, подруга? Вот перед нами Василий Дикарев, офигенный молодой мужик, у которого совершенно другая реальность! И он совсем рядом, представь! Волшебное королевство, в котором никогда не бывает проблем, пришло в нашу серую жизнь в образе этого прекрасного загорелого принца! И стоит только протянуть руку!

Я уже смеюсь, глядя на вдохновенное Галкино лицо. Повезло мне все-таки с соседкой по общаге!

— А в соцсетях ты не смотрела?

— Как не смотрела. Конечно, смотрела. Только у него везде профили с одной и той же фотографией и нигде ни одного поста. Хотя друзья есть, и немало. Загадочный тип…

Сначала я скучал в ресторане с Викой — удивительно все же, насколько с ней не интересно общаться. Трахаться норм, а вот все остальное… Как будто пытаешься вести разговоры с куклой, обученной говорить только банальности. Тоска зеленая. И как я раньше это терпел?

Потом прямо во время ужина позвонила мама и опять требовала, чтобы я приезжал к ней как можно скорее с девушкой — хотя мы, вроде бы, договорились, что я это сделаю не раньше конца апреля. Говорить я толком не мог, а то Вика бы мгновенно вцепилась в тему — что вот как раз она и есть та девушка, которая не против познакомиться с моими родителями. Вика в принципе ненапряжная, но иногда ее перемыкает на теме нашего совместного будущего, и тогда я просто пережидаю эти ее настроения, не отвечая ничего. Наверно, это неправильно, и мое молчание укрепляет ее надежды. Но я еще в начале наших отношений сказал Вике, что не собираюсь на ней жениться и предлагаю только секс и приятное времяпрепровождение вокруг него. Она сразу согласилась — а если бы возражала, я бы вообще не стал связываться. Но время прошло и похоже, она думает, что между нами что-то изменилось. Устраивать разборки я не собираюсь, просто каждый раз, когда она делает намеки, притворяюсь глухим. Вот и сейчас отвечал матушке так, чтобы сидящая рядом Вика не догадалась, о чем мы говорим.

Потом мы поехали ко мне трахаться, и она опять стала уговаривать меня на жесткие штучки.

14

Некоторое время назад Вика, похоже, почувствовала, что я теряю к ней интерес, и начала что-то изобретать: то притащит секс-игрушки, то нарядится в костюм с вырезами в неожиданных местах. Стоит у меня всегда отменно, но надо признать, что из-за эффекта новизны градус секса и правда ненадолго повышается. Вика же обожает меня «удивлять», как она это называет.

В последнее время она полюбила играть в плохую девочку, которую нужно своевременно строго наказывать. Пару раз я шел ей навстречу: велел спустить трусы, клал ее животом на колено и шлепал ладонью по заднице, от чего она покрикивала и увлажнялась, как от хорошего куннилингуса. Похоже, ей действительно это нравится.

На этот раз оказалось, что Вика купила в секс-шопе хлыст и специальные трусы, которые оставляют ягодицы голыми. Натянув их и покрутившись, чтобы я мог получше рассмотреть обновку, она сначала продефилировала передо мной по комнате, а потом опустилась на колени, чтобы у меня отсосать. Периодически выпуская мой член изо рта, она упрашивала выпороть себя по-настоящему: “Я была такой плохой, такой непослушной девочкой, — говорила она, — по мне ремень плачет!” И снова скользила ртом по стволу и головке члена, мелко вибрируя языком.

Наконец, я согласился. Заставил ее подняться, развернул ее лицом к столу, надавил на спину, чтобы она нагнулась, и ударил по голой заднице ладонью. Она недовольно заныла, и после нескольких шлепков я взялся за хлыст. Он со свистом разрезал воздух, стегнул по голой ягодице, и Вика тихо взвизгнула: «Да!»

Я ударил снова, и кончик хлыста оставил красный след на ее холеной попке. «Да! Так!» застонала Вика.

Я стал стегать ее не спеша, размеренно, с паузами, и она все живее крутила покрасневшей задницей, с видимым удовольствием подставляясь хлысту. Тяжело дыша и ерзая животом по столу, она требовала: «Пори меня! Еще, сильнее! Вот так, да, так!» Хорошенькая попка покрылась горячими пухлыми полосками, кружевной бантик поверх ягодиц так и подскакивал.

Когда она уже не стонала, а тоненько подвывала, я предложил остановиться, но она хрипло потребовала: “Еще, Васенька! Еще!” За “Васеньку” я всыпал ей еще, а потом, оттянув в сторону отсыревшее кружево ее трусиков, погрузил пальцы между ног и убедился, что она набухла и вся течет. Я выпустил на свободу свой член, который давно просился в бой, и вошел в нее одним мощным ударом. Вика взревела и закусила собственную руку.

Я бросил хлыст, намотал