распустить слух о том, что Аралуен и её ребёнок погибли по дороге в Туманные Пределы: мне хотелось, чтобы её враги в королевском дворце навсегда забыли о ней и о её ребёнке от Фредебода. Те из фризов, которые упрекали меня в этой задумке, говорили, что слухи о гибели Аралуен и малышки достигли не только Аремора, но и демонов смерти. Я же уверен, что подарил своей дочери одиннадцать лет жизни… И ещё я знаю, что вовсе не демоны смерти прислали за ней своего посланника: тот, кто явился, чтобы забрать у Аралуен жизнь, выполнял поручение королевы Розмунды. В тот день Аралуен вместе с дочерью ушла в лес собирать ягоды — там, в густой чаще, её и настиг убийца, девочка же чудом избежала участи своей матери. Она углубилась в лес, который знала, как свои пять пальцев, и не видела, как убивали её мать, а убийца не увидел её… Он её не нашёл… Когда вечером люди из селения отправились на поиски моей дочери и моей внучки, им пришлось долго выманивать девочку из зарослей колючего кустарника, в котором она спряталась… В тот же день я отправил внучку подальше от беды в монастырь у Девичьего озера. Я хотел сохранить ей жизнь в обмен на её отречение от мира и монашеский постриг. Но Судьба распорядилась иначе: Ирис оказалась моей единственной преемницей, и теперь от неё самой и от того, кто станет её мужем, зависит будущее фризского народа.

— Вы удивитесь, мой друг, — выслушав вождя, сказал Эберин, — но от вашей внучки зависит также будущее Ареморского королевства.

Альбуен беспокойно задвигался под медвежьей шкурой; взгляд его бледно-голубых глаз выражал растерянность, смешанную с тревогой.

— Эберин, за последние два дня я уже дважды слышу эти слова. Вы второй человек, который жаждет увидеться с моей Ирис: только вы говорите от имени мастера Тарсиса, а тот, другой, послан самим королём Рихемиром. Но меня больше удивляет даже не это, а то, что среди моих людей, как оказалось, есть такие, которые не умеют хранить тайны. Болтливый фриз — уже предатель. Тот, кто сказал Рихемиру, что дочь Фредебода жива, нанёс удар в спину мне и моему народу…

— А вот я сомневаюсь, что Рихемира навестил кто-то из ваших людей, — помолчав, раздумчиво произнёс Эберин. — Думаю, о существовании наследницы Фредебода ему донёс шпион, которому каким-то образом удалось подслушать исповедь умирающего короля, предназначенную только для ушей мастера-приора. О том, что его дочь жива, Фредебод узнал перед самой смертью и рассказал об этом мастеру Тарсису, тем самым вверив в его руки судьбу Аремора. Если бы ваша тайна была раскрыта раньше, то не Рихемира, а вашу внучку короновали бы на ареморский престол — как единокровную наследницу Фредебода.

— И тогда королева фризов стала бы править всем Ареморским королевством! — восторженно воскликнул Дван, невольно вступая в разговор своего вождя с гостем.

— А чем же Рихемир не угодил ареморскому народу? — спросил Альбуен, пристально глядя на Эберина. — И разве последнее волеизъявление короля Фредебода подлежит обсуждению?

— У вас короткая память, мой друг! — искренне удивился Эберин. — Рихемир, в отличие от своего дяди, презирает всякие мирные договоры и стремится подчинить своей власти соседние с Аремором земли. Он начал своё правление с того, что приказал сеньорам готовиться к походу и объявил войну Бладасту Маконскому, а также пригрозил гистерийским племенам. Следующей его жертвой могут стать фризы: ведь он давно ненавидит вас…

— Как и мы его, — вставил Дван, хмуря лоб. — Ещё с тех пор, как он хотел натравить на нас Фредебода и уговаривал его не подписывать с нами договор о перемирии.

— Но послушайте! — снова раздался встревоженный голос Альбуена. — Если Рихемир задумал нарушить перемирие с фризами, тогда для чего ему понадобилась моя внучка? Его посланник убедил меня, что король не причинит ей зла, что он желает её присутствия во дворце ради всеобщего блага. Может, он хочет использовать её как заложницу, чтобы заставить нас принять его условия и подчинить Фризию своей власти без кровопролития?

— Боюсь, что всё гораздо серьёзнее, — отозвался Эберин, качнув головой. — Теперь Рихемир знает, что наследница короля Фредебода имеет права на ареморский престол, и постарается сделать так, чтобы она исчезла. Соперников — будь то мужчина или молодая женщина — он не потерпит…

— Тогда немедленно отправляйтесь в путь, Эберин! — вскричал, насколько ему позволили силы, Альбуен. — Спасите мою внучку, а я в награду за её жизнь обещаю вам её руку и — Фризию в ваше правление: на правах её законного мужа и согласно нашей традиции. Дван, если так случится, что по возвращении в Туманные Пределы граф не застанет меня в живых, ты засвидетельствуешь моё обещание перед народом и назовёшь Эберина новым вождём фризов…

— Мой вождь, я могу быть полезен графу уже сейчас: ведь он один, а у посланника Рихемира в помощниках целый отряд вооружённых рыцарей, — возразил Дван. — Пусть свидетелем твоей клятвы выступит жрец морских божеств…

— Это верно, — не раздумывая, согласился с его словами Альбуен. И взглянув на графа, спросил: — Кого ещё, кроме Двана, вы возьмёте с собой, Эберин?

— Двоих-троих испытанных воинов.

— Думаете, этого будет достаточно?

— Думаю, да, — твёрдо ответил Эберин и поднялся, посчитав разговор с вождём законченным. — Нам придётся действовать крайне осторожно. Чем нас меньше, тем лучше.

— Хорошо, поезжайте… Но возвращайтесь как можно скорее! Мне бы очень хотелось напоследок ещё раз увидеть и обнять мою внучку…

— Мы не задержимся! — на прощание пообещал граф королю Альбуену. — А вы берегите себя, мой друг!

Когда они с Дваном вышли из Большого дома, Эберин спросил его:

— Кто-нибудь из ваших людей узнал человека, которого прислал Рихемир?

— Конечно! — воскликнул Дван. — Все наши воины, которые помогали королю Фредебоду отражать нашествие кочевников, помнят того человека. Да я и сам сразу признал его! Чёрный Вепрь, маркиз Тревии…

— Грозный соперник, — сказал Эберин. И прибавил: — Дван, зовите своих людей — мы выезжаем не мешкая. Если Чёрный Вепрь опередил меня на два дня, король Альбуен, возможно, уже не увидит свою внучку живой.

— Я знаю короткую дорогу! — обнадёжил его Дван.

Глава 11

С самого утра в Обители Разбитых Судеб царила суета, какая обычно бывала перед большими праздниками. Послушницы, наспех отстояв утреннюю службу, мыли и натирали пол в трапезной, скоблили и чистили двери, стол, скамьи. Из кладовой извлекли ковры и нарядные скатерти, и теперь младшие монахини возились во дворе, выбивая из них пыль и выковыривая вредных мелких жучков.

На кухне едва ли не с самого рассвета кипела другая работа.