оказалась не нудной. Я брал дела, вчитывался, и вносил их в базу. Диплом у меня выйдет с комедийным уклоном, нужно же из практики брать информацию. И новый мой начальник малость приврал — судя по прочитанному, деревенька веселая.

Здесь и драки любовниц — до больницы и решетки дело дошло. И мужик, прикупивший набор химика, устроивший салют, и салют этот чуть всю деревню к хренам не сжег. И войнушка за территории: проснулась хозяйка по утру, а заборчик ее за ночь передвинули.

Весело. Но не Уголовный розыск, конечно, хотя на кой он мне сдался.

— Завтра в девять. Ну, или в десять, но тогда до двух, — кивнул мне на прощание Анатолий Максимович, и прибавил радио.

Когда я уходил, он так и сидел за компьютером, подпевая песне «Американ Бой». Черт, куда я попал?!

Проходя мимо дома Лизы, увидел стоящую рядом машину, и насторожился. Витька на другой тачке катается, эта тоже не из дешевых.

— Очередного жениха нашла? — хмыкнул я, и обежал домой.

В позорном костюме перед Лизой больше не хочется появляться, терпеть не могу все это неудобное и душное шмотье, в котором я выгляжу как придурок. Натянул джинсы, футболку, захватил приготовленные еще вчера сверло и дюпеля — что только не валялось в этом доме! Но я хоть дверь починить смогу.

А еще выставить очередного женишка, или кто там к Лизе приперся!

— Вот и узнаю, — хмыкнул, и вошел в ее двор.

Глава 7

— Вроде, спокойно здесь, — заключил папа.

А я не могла перестать посмеиваться. Глупость неимоверная — мы всем семейством обошли деревню, которую папа оглядывал так требовательно и подозрительно, будто под каждым кустом ждал увидеть насильника, а за заборчиком — не злую собаку, а маньяка.

Но ни маньяков, ни насильников, ни даже гопоту папа не отыскал. Либо такие здесь не водятся, либо просто спят пока, о чем я и поведала отцу.

— Шутница, — нахмурился он, и мама шутливо толкнула отца в бок.

— В кого бы это, а, Никита Борисович? — подмигнула мама отцу.

— Ну все, пойдемте уже домой! А то выгуливаете меня как трехлетку, упырей всяких высматриваете, — я взяла папу и маму под руки, и буквально потащила ко двору. — Здесь — сонное царство, это самое спокойное место в мире. Только что единороги не скачут, так что не бойтесь за меня.

— Я практически спокойна, — улыбнулась мне мама.

— Я тоже, — пробурчал папа. — Спокоен. Абсолютно. У меня же двадцать детей: одним больше, одним меньше. Какая разница.

Мы с мамой переглянулись, и синхронно вздохнули.

На самом деле, отца я понимаю. Со мной никогда не случалось ничего опасного, в жуткие истории я не попадала. А вот мои младшие брат с сестрой куда только не вляпывались. Началось все, когда моему младшему брату было всего четыре года, и тот день я помню хорошо — нас пригласили за город отцовские друзья. Природа, шашлычки, речка, детворы много — практически все с семьями приехали. И за детьми было кому присмотреть.

И присматривали — устроили малышне конкурсы и игры, аниматора привезли, а взрослые отдыхали по-взрослому. Одна я, вступившая в славный подростковый возраст, была недовольна этой поездкой — планшет мама отобрала, в телефоне интернет выключила, чтобы я зрение не портила. И я не портила, а хмурилась, и весь мир, мягко говоря, недолюбливала. Ходила около дома, и камни пинала.

А из дома песни доносились — взрослые сели за стол, веселились, пели, пили. Но меня-то зачем было в свое веселье тащить — так я думала в тот момент. Сами бы ехали, мелких бы взяли, а я бы дома осталась. С интернетом. В мегаполисе, а не в деревне с комарами.

Не знаю уж, как — ноги сами принесли — но оказалась я у речки. До нее всего-то шагов пятьдесят от дома было — через деревья по тропинке, и сразу река. А там пацаненок стоял — смутно знакомый, бледный. И пальцем в воду тыкал, ничего не говоря. Я на ту воду смотрела, но ничего не видела, только шевеление под водой, которая немного вспенилась.

Мальчик оказался сыном одного из папиных друзей. А в реке был мой маленький брат. За детьми сколько ни следи — стопроцентного результата не поучишь. Разве что в доме запереть, да вообще никуда не выпускать, но это уже уголовщина. Мальчик тот ничего не говорил, я даже не знала, что тонет мой Пашка, что вообще кто-то тонет. Просто такая паника накрыла, стылый ужас укрыл вуалью, и я побежала к реке. И в реку. И нырнула — речушка узкая, но глубокая до жути. Хорошо хоть течение было медленным, и брата я увидела уже сидящим на дне — как кукла сидел, волосы во все стороны, лицо испуганное.

Подняла его, вытащила. Откачивать Пашку не пришлось, он в ванной тренировался, и умел дыхание задерживать. Что и пытался мне объяснить, пока я орала на него благим матом. И на его дружка, притащившего его к реке. И на родителей, когда этих двух за уши в дом приволокла. А потом, когда прооралась, кинулась Пашку обнимать — он и сам напуган был здорово, сам бы не смог всплыть, ногу свело.

Потом были еще случаи — и с братом, и с сестренкой, которая к подружке ночевать отпросилась, а там угарный газ. Взрослые сильно отравились, а их спасло то, что у открытого нараспашку окна спали, сверчков слушали.

Случаев много было, но не со мной почему-то. Только с братом и сестрой. И папа, который до всего этого суевериями не страдал, начал ждать, что и со мной случится нечто жуткое. Столько лет меня что-то берегло, но не может же это продолжаться вечно…

— Как там мелкие?

— По тебе скучают, — ответил папа, войдя в дом.

— Привыкнут, — фыркнула мама. — Привыкли за Лизой хвостиками ходить, пора отвыкать. Не до пенсии же нам детей удерживать.

— А было бы неплохо, — вздохнул папа, ущипнул меня за нос, и рассмеялся. — Не дуйся, мешать не будем. Строй свою жизнь, Веснушка. А мы, если нужно, поможем. Так, — папа опустился на стул, на котором недавно висели штаны Андрея, — карту твою я пополнил, вот наличка, чтобы и она была. Бери, бери, не скромничай.

— Я на работу хотела устроиться.

— А