900 года Амр был захвачен в плен, а годом позже отправлен в Багдад к халифу аль-Мутадиду, который приказал его убить. Так история Саффаридов завершилась окончательно.

Бухарец Садид ад-Дин Нур Мухаммад Ауфи в первой половине ХIII века написал «Собрание рассказов и светочи преданий», включавшее более двух тысяч различных историй. Вот что рассказывает Мухаммад Ауфи об Исмаиле Самани и Амре ибн Лейсе (история приводится в сокращенном виде): «Когда справедливый эмир Исмаил Самани пленил Амра ибн Лейса и решил отправить его к халифу, Амр предложил Исмаилу спрятанные сокровища своего брата в обмен на то, чтобы остаться в Мавераннахре: «Я знаю, что повелитель правоверных меня убьет, но ты – нет!» Исмаил отказался, сказав: «Твой брат нажил богатство воровством и разбоем, и ты хочешь передать это богатство мне, для того чтобы в Судный день взыскали с меня?».

В чем был секрет Якуба ибн Лейса, позволивший молодому человеку столь быстро возвыситься, буквально выскочив «из грязи в князи»?

В том, что Якуб сумел воплотить в жизнь мечту мусульман о свободной и равноправной общине верующих. В своем войске он старался поддерживать строгую дисциплину, но при этом никого не удерживал силой – любой воин мог уйти в любой момент. Суд Якуб вершил открыто, на глазах у людей, и вообще вся его политика была максимально открытой. Сам он вел аскетичный образ жизни, обходясь только необходимым, – можно представить, как подобное поведение импонировало людям, насмотревшимся досыта на алчных правителей. Современники восхищались его щедростью – якобы он раздавал ежедневно нуждающимся тысячу динаров…

В завершение хочется привести еще один исторический анекдот, объясняющий возвышение фарси над арабским в правление Якуба ибн Лейса. Однажды некий поэт воспел Якуба в стихах, написанных на арабском языке, и прочел их ему в расчете на щедрую награду. Награды поэт не получил, потому что Якуб, не владевший арабским, не смог оценить его творчество. Другие поэты сразу же переключились с арабского на фарси, а за ними потянулись и сочинители прозы. Делопроизводство при Якубе тоже велось на фарси, так что арабский был вытеснен из обихода практически полностью.

Государство саманидов

Некоторые историки называют Саманидов династией таджикских правителей, но правильнее будет называть их иранской правящей династией, поскольку формирование таджикского этноса в VIII–IX веках еще не было завершено. С таким же успехом можно называть Саманидов афганскими правителями, отталкиваясь от того, что их предок Саман-худат [76] предположительно был родом из окрестностей Балха. Впрочем, в Средней Азии все очень сильно перемешано, не всегда можно понять, куда именно уходят чьи корни. Для нас важно то, что с 875 года иранцы Саманиды правили Мавераннахром, а с 900 года к их владениям добавился Хорасан и правление их длилось до 999 года.

Возвышение Саман-худата началось в Мерве, когда там в качестве наместника пребывал аль-Мамун. Под влиянием принца Саман-худат отказался от зороастризма и принял ислам. То же самое сделал его сын Асад ибн Саман, который пользовался расположением аль-Мамуна наряду с отцом. А четверо сыновей Асада, как уже было сказано выше, стали правителями областей в Мавераннахре.

Пока Рафи ибн Лейс создавал халифату одну проблему за другой, Саманиды всячески выражали халифу свою лояльность, которая была вознаграждена в 875 году, когда халиф аль-Мутамид назначил правнука Саман-худата Насра ибн Ахмада правителем Мавераннахра. Это назначение стало формальным подтверждением власти дома Саманидов над Мавераннахром, но важно было то, что Саманиды не ставили себя в оппозицию халифу и помогали ему в борьбе с Рафи ибн Лейсом и его братом Амром. Дотошные буквоеды, каковых среди историков всегда было много, отвергают термин «государство Саманидов» на том основании, что с формальной точки зрения Саманиды никогда не обладали политической и правовой независимостью. Но формальности формальностями, а реальность реальностью, разве не так? Правителей из дома Саманидов можно сравнить с японскими сегунами, военными диктаторами, правившими от имени императора. Император признавал полномочия каждого нового сегуна точно так же, как халиф давал маншур очередному Саманиду. Не халиф решал, кто из Саманидов будет править, а Саманиды ставили халифа перед фактом.

Будучи «наместниками под наместниками», то есть правителями земель в составе наместничества, Саманиды могли чеканить только медную монету – фельс, а чеканка серебряного дирхема была прерогативой Тахиридов, наместников первого ранга. Однако Наср ибн Ахмад начал чеканить свою серебряную монету, правда, с сохранением имени халифа, но тем не менее – свою, что дополнительно подтверждает его независимость. Впоследствии и имя халифа исчезло с саманидских монет.

Что же касается налогов (с Хорасана и Мавераннахра), общая сумма которых в середине Х века составляла более сорока миллионов дирхемов в год, то с ними дело обстояло следующим образом – халифы милостиво оставляли бо́льшую часть налогов в распоряжении Саманидов, поскольку те охраняли северные рубежи халифата (на деле – свои собственные границы) от тюрок-кочевников и должны были оснащать и содержать войско. Проще говоря, халифы довольствовались тем, что им давали, ведь «немного» все же лучше, чем «ничего». Кроме того, Саманиды вводили свои пошлины. Так, например, за тюркского раба, переправленного через Амударью, полагалось выплачивать от семидесяти до ста дирхемов.

Выражаясь современным языком, можно сказать, что владения Саманидов пользовались широкой автономией в составе аббасидского халифата. Настолько широкой, что Самарканд и Бухара стояли выше Багдада.

Вот весьма показательный случай, о котором рассказывает ал-Истахри [77] в «Книге путей стран». Однажды халиф аль-Мутасим, сын Харуна ар-Рашида от тюркской наложницы, прислал хорасанскому наместнику Абдаллаху ибн Тахиру гневное послание, в котором упрекал наместника за излишнюю самостоятельность. Абдаллах переслал это письмо самаркандскому наместнику Нуху ибн Асаду, под управлением которого находилась бо́льшая часть Согда. Нух ответил, что Абдаллаху ибн Тахиру нет необходимости беспокоиться по поводу угроз халифа, поскольку в Мавераннахре имеется триста тысяч селений, каждое из которых может снарядить одного пешего и одного конного воина, таким образом, один только Мавераннахр, без Хорасана, может выставить шестисоттысячное войско. Скорее всего, количество селений было преувеличено, но даже если допустить, что в реальности их было на треть меньше, численность войска все равно впечатляет.

При младшем брате Насра ибн Ахмада Исмаиле Самани, правившем с 892 по 907 год, государство Саманидов вступило в период своего расцвета. Исмаилу удалось объединить под своей властью Мавераннахр с Хорасаном (и надо признать, что этому весьма поспособствовала смута, устроенная Якубом ибн Лейсом, который отнял Хорасан у Тахиридов для того, чтобы передать его Саманидам).

Бухару, которую Исмаил избрал своей столицей, называли «Восточным Багдадом», и надо сказать, что никакого преувеличения в этом не было – по богатству и уровню культурного развития Бухара реально сравнялась с Багдадом. Разница была только в том, что в Багдаде доминировало арабское, а в Бухаре – персидское (в этом отношении Саманиды были рьяными патриотами). При Саманидах жил Абу Абдуллах Джафар