"Обычная" - это как? - не понял Кит. - Отсюда и до обеда..."

Странными, какими-то очень будничными показались ему военные сводки... Ведь и вправду война не понарошку тут... вроде как.

Кит повертел газету и невольно зацепился взглядом на последней странице за колонку

ПРОИСШЕСТВИЯ

Обкраденные в трамваях

Неизвестные карманники обокрали мирового судью Сретенского уч. Файвишевича в то время, как он проезжал в вагоне трамвая 24-й линии по Волхонке. Воры унесли у него бумажник с деньгами и документами.

"Это ж какое время тихое... отстойное, если даже о такой ерунде в центральных газетах пишут! - поразился Кит. - А у нас пока не замочат какого-нибудь мэра в "мерине", никакую газету не торкнет..."

Старинные буковки, старинные такие "карандашно-гравюрные" картинки.

Только бумага была новой, а не пожелтевшей, какая положена для древних газет в библиотеке, в каких никогда не бывал Кит. Эта бумага сильно пахла вроде как машинным маслом.

Если и подделка, то очень качественная.

Кит решил, что здесь, как и когда-то в глубоком детстве, на свалке за заводом "Калибр", которую называли "самолёткой", тоже можно найти кучу неведомых вещей, ничем не стоит брезговать, ничего не надо чураться. Всё может оказаться интересным и для чего-нибудь нужным.

Читая всякие прикольные новости-старости и объявления, он даже не заметил легких шагов в коридоре...

И стук в дверь был какой-то очень тихий.

- Никита Андреевич, вас можно побеспокоить? - тихий раздался такой голосок.

Кит - сколько можно, пора бы привыкнуть! - снова похолодел.

- Можно... - выдавил он из себя.

Кто вошел в комнату, догадываетесь?

Только теперь она была уже совсем другая. Совсем! Может, близнец, подобный Евсеичу? И эта ли княжна Лиза разыгрывала из себя наглого призрака-пилота сегодня ночью?.. Но нет, не близнец. По глазам было видно. По этому хитрому и острому, "лазерному" огоньку в глазах можно было точно определить, что она - одна единственная и неповторимая...

Эта княжна Лиза была одета... ну, как сказать? Девчонки бы сказали, как она одета, а Кит - не мог. Ну, просто клёво, по-старинному одета. Но строго так. Не в каком-то голубом-пушистом платьице, а... ну, скажем, так, будто девочка из какого-то очень крутого лицея с крутым, хоть и не ярким дресс-кодом.

- О! - сделала княжна пораженный вид. - Никита Андреевич, вас просто не узнать! Вы теперь истинно джентльмен!

Никита как стоял с развернутой старинной газетой, так и остался стоять. Он первый раз в жизни видел себя со стороны: ничего себе так - стоять, прямо как совсем взрослый, в классном старинном прикиде с галстуком и с развернутой газетой в руках. Он и газету вот так в руках никогда не держал - зачем они, если Интернет кругом и телек... Кто бы из своих, из своего времени посмотрел!

- И вас тоже, - сказал он. - Не узнать...

И тут с Китом случилось настоящее озарение, будто на миг он стал старше сразу... ну, не сосчитаешь на сколько лет и веков!

Он сказал такое, чего в жизни еще ни разу не говорил. Никому!

- Вам это тоже идет гораздо больше.

Вот что он вдруг взял и сказал!

И сам удивился. Не поверил, что мог сказать такое.

Глаза княжны вдруг словно затуманились, "лазерный прицел" расплылся и пропал. И вся она как будто на миг затуманилась.

- Благодарю вас, Никита Андреевич, - тихо сказала она и... как это называется?... ну, присела чуть-чуть, прихватив юбку с боков.

Кит потом нашел в Википедии: "книксен" - вот как это называется.

- Вы очень любезны, - продолжила она... и вновь стала самой собой, дерзкой княжной с острым "лазерным" взглядом. - И вам тоже, надо сказать, гораздо больше к лицу мода нашего времени. Однако же дело не в этом. Я пришла к вам с самым искренним покаянием. Я вела себя сегодня... ночью, - "лазер" стрельнул, не увернуться, - я имею в виду ночь вашего времени... совершенно вульгарно и отвратительно, хоть к батюшке на исповедь идти... Изображение было таким зыбким, неясным, что я даже не подумала, что нахожусь не в синематографе и вижу настоящего живого человека, отделенного от меня целым веком... И еще... я в тот момент была не в себе, я была зла на брата, мы спорили... как всегда. Опять же, хоть на исповедь...

Тут княжна опустила глазки.

"Изображение зыбкое, неясное" - врёт, конечно! Иначе не тупилась бы так. Вот что подумал Кит. Но уже простил...

- Короче говоря, простите мне мою вульгарность... Брат говорит, что это - из-за недостатка воспитания, и он совершенно прав.

Похоже, брат княжны Лизы обладал особым талантом - появляться на сцене вовремя. Тут же раздались его шаги - и, услышав их, Кит сразу весь пришел в себя и понял, что медлить нельзя.

- Да всё в норме, Елизавета... Ян... Януариевна. - Он споткнулся на этом экзотическом княжеском отчестве. - В нашем времени это, вообще, ерунда. Как ничего не было. Никаких проблем.

Дверь распахнулась как раз тогда, когда князь мог услышать, что уже "никаких проблем". Он теперь тоже был одет по-другому. Почти так же, как Кит. Только в костюм более светлого оттенка.

- О! - произнес князь, видимо, фирменное, громкое и высокое родовое "о" князей Веледницких. - Похоже, и вправду, уже нет и не может быть никаких проблем. Стоит переодеться, сменить допускающий всякую смелость и дерзость пилотский костюм на новейший, по самой прогрессивной моде... как это у вас называется, Никита?

Кит промолчал, стиснув зубы. Теперь он получил право встать не на сторону князя...

- Да-да... вспомнил... - Вампирским блеском сверкнули глаза князя. - Достаточно модного прикида от самой мадемуазель Коко Шанель, только что доставленного кружным путем из Парижа и потому стоящего не меньше мотоцикла, как все проблемы разом кончаются.

- Жорж, ты невыносим, - по-змеиному прошипела княжна, не