своего веселья. Если бы Айза спросила моих наставниц, они и правда могли накатать по сотне жалоб каждая. Правда, едва ли их письма поместились бы в такой маленький тубус. Либо Айза отобрала лишь главное, в чем я сомневалась, так как монахиня с трудом читала, либо она сама взялась сочинять гневную речь послушниц. В этом-то и крылась причина моего веселья. Писала Айза отвратительно.

Она шагнула было вперед, но ее быстро остановил королевский камердинер. Он брезгливо выхватил у нее тубус и отнес его моему отцу. Бумаги были аккуратно вытащены и протянуты Беатрис и королю.

Я из-под ресниц наблюдала за реакцией отца. Король хмуро оглядел листок, перевернул его, фыркнул и передал Беа. Та с милой улыбкой приняла письма от неведомых монахинь, вчиталась… Ее лицо скривилось. Она отреагировала раньше, чем отец или Астуриас успели на нее шикнуть.

— Кто это писал? Трехлетний ребенок?

— Что там? — нетерпеливо выкрикнул один аристократ.

Астуриас побледнел и вырвал листок из пальчиков принцессы. Она злобно скривилась, но промолчала. Видимо, ей было дозволено перечить отцу, но не его советнику. Звездочет позволял себе слишком многое. Меня это бесило.

— Там куча ошибок и предложения не длиннее пяти слов, — мстительно сказала Беатрис, выдавая информацию, которую явно хотели скрыть. — Нужна вам такая принцесса? Все монахини — необразованные крестьянки, и она воспитана не лучше. Почему ты явилась на слушание в этом тряпье?

Я растерянно молчала. Можно ли мне отвечать на прямые вопросы? Я перевела взгляд на отца. Он поморщился и торопливо отвернулся. Видимо, мне следовало помалкивать. Я смиренно опустила голову, снова молясь, чтобы мне это зачлось на итогах суда.

— Это ложь! — отвлек внимание от моего скромного поношенного платья аристократ. — Все знают, что монахини Акры прекрасно образованы. Леди Айза просто не может быть одной из них. Кто знает, действительно ли она из монастыря? Писали ли эти письма настоящие сестры или она собрала подписи у каких-то детей и притащила в суд?

Айза побагровела. Ее маленькие глазки забегали по залу в поисках поддержки. Она снова встала ко мне боком, старательно не замечая моих взглядов.

Я не понимала, почему она пришла на суд. Айза давно воспитывала меня, мы с ней прошли разные стадии отношений: от вражды к нейтралитету, от равнодушия к заботе. Я дарила ей букеты полевых цветов по праздникам, помогала на кухне, если справлялась со своими обязанностями раньше нее.

Она готова была всыпать мне розг за малейшую провинность, но к моим обидчицам относилась вдвойне строже. Мы не были семьей в прямом смысле этого слова, но я всегда считала Айзу своим другом. Она могла топать ногами и кричать на меня за каждое лишнее слово, не разделять мои взгляды, но поддерживала шутки и изредка притаскивала мне свежего хлеба с молоком. В монастыре это считалось самым роскошным лакомством, наравне с пригоршней ягод или дополнительной порцией мяса в каше.

И теперь она стоит рядом со мной и во всеуслышание объявляет, что весь монастырь считает меня исчадием Мрака, а ей приходилось мучиться от страха каждый день, пока я находилась в стенах монастыря. Это кто еще кого боялся…

В моем сердце даже обиды не осталось, лишь легкая грусть. Однажды подобное должно было случиться. Просто я надеялась, что богобоязненная простая Айза не станет подписывать мне смертный приговор. Очевидно, молва о моем проклятье оказалась сильнее нашего общего прошлого.

— Вы привели зверя в королевский дом, — крикнула она. — Проклятье висит на ней, но не на короле! Кора не должна здесь находится, она опасна. Ее нужно держать там, где молитвы и строгость помогают ей оставаться человеком. Если ее не наказывать, она распустится, потребует шелков и заморских блюд, вина и прочих непотребств. Вы просто сгубите ребенка, подпустив ее ко дворцу. Она должна остаться в монастыре!

Аристократы дружно захохотали. Еще бы, ведь каждый из них подходил под описание дитя Мрака. Не хватало только добавить, что благородное происхождение — тоже зло, от которого надо избавляться. Или еще лучше: от золота мы становимся на шаг ближе к исчадиям Мрака. Бред, да и только.

Глава 29

Я не понимала, зачем Айза пришла сюда и чего хотела добиться. В любом случае, какую-то часть особенно впечатлительных людей она убедила.

Астуриас подал знак и сам вышел в центр зала как свидетель. Я знала, что ничего хорошего он обо мне сказать не сможет, поэтому попросту отвернулась. Приличия позволяли мне смотреть в любую точку во время суда. Отец видел, что я недовольна. К сожалению, столь долго и столь мастерски скрывать свои эмоции я не умела.

— В детстве она била служанок, — спокойно произнес Астурис, — а в юности начала нападать на послушниц. Ее ум был скуден во младенчестве, и ничего не изменилось даже при содействии настоятельницы и богини мудрости. Она слаба духом и телом, ей не место во дворце, а уж тем более на троне. У вас есть воспитанник…

Люди разом загалдели. Послышалась ругань и такой грохот, будто аристократы выдергивали из стен картины, чтобы швырнуть ими в звездочета. Выходит, Даррела сочли не лучшим претендентом на трон. Возможно, поэтому он не появился на слушании.

— … на которого эта девица напала, попыталась украсть его кинжал. Разве это можно назвать примерным поведением воспитанной леди? Она ему угрожала!

— Хороша первая шпага королевства, раз девиц боится, — выкрикнул голос сверху.

— Да, теперь северянин и от монашек бегает! — воскликнул второй.

— Или за ними! — добавил мой верный защитник. — Не верится, чтоб такая тихая леди сама напала на мужчину. Как, говорите, она отняла у него кинжал? Где?

Люди дружно заворчали. Я заметила, что даже стражники начали переглядываться. Их неуверенность была моим спасением. Уж если даже простой люд не уверен в Астуриасе, у меня есть шанс.

Отец поднял руку, призывая всех к молчанию. Беатрис устало откинулась на троне, со скучающим