– То есть мне не стоит этому сильно удивляться?

– Конечно нет!

Димка вскочил с бордюра, и парни зашагали в сторону его дома.

– Сначала она уверяла меня, что не пьет, – рассказывал Трофимов, – но я все равно ей не верил, потому что чувствовал запах, да и внешне все было понятно. Сейчас она пить перестала. Зато не признается, откуда у нее деньги на академию. Честно сказать, я вообще не понимаю, почему она решила меня туда отправить. Никогда не думал, что стану великим ученым или еще кем-то вроде того. Работать и зарабатывать деньги – вот чего я хочу. А не получать ученые степени или что там еще дают выпускникам всяких частных академий?

– Я тоже этого не понимаю, – признался Тимофей. – Но я рад, что мы отправимся туда вместе.

– А уж я-то как рад!

– Слушай, а ты не замечал за собой каких-нибудь странностей?

– О чем ты?

– Ну вот взять меня! Меня не видят электронные оптические датчики и сигнализация. А у тебя никаких особых способностей не открылось?

– Нет, – недоуменно ответил Димка. – А с чего бы им открываться?

– Мать сказала, что все ученики академии не вполне обычные люди. У каждого есть какой-то секрет. Вот я и подумал, может, у тебя тоже есть тайный талант?

– Тебе я рассказал бы об этом в первую очередь, – честно сказал Димка. – У нас же нет тайн друг от друга. А Ангелина, наверное, ошиблась. Потому что ничего необычного со мной никогда не происходило. Кроме того случая, когда мы с тобой хлестали ворованную газировку, а она потом у меня из носа обратно полилась.

– Это к делу не относится. И вообще я стараюсь не вспоминать тот случай. То еще было зрелище.

– Так ты поэтому считаешь свою мать лгуньей?

– Нет, – покачал головой Тимофей. – Но все это так странно…

– А что с твоей мамашей?

– Да ничего серьезного, – отмахнулся Тимофей. – Просто не люблю, когда мне лгут, причем родители и без всяких угрызений совести.

– Да, – кивнул Димка. – Самое поганое в жизни чувство – когда родители для тебя не опора и поддержка, а кто-то… кому и доверять не стоит.

Тимофей вдруг буквально затылком ощутил, что за ним кто-то наблюдает. Он резко обернулся.

Рядом с детской площадкой сидел большой рыжий кот с желтыми глазами и пристально смотрел на него. Встретившись взглядом с Тимофеем, кот рванул в ближайшие кусты и скрылся в зарослях, словно понял, что его слежку заметили. А Тимофей был готов поклясться, что это тот же самый котяра, который принимал солнечные ванны на машине Егора.

– Ты его заметил?! – воскликнул парень.

– Кого? – не понял Димка.

Но кота и след простыл. Он будто в воздухе растворился.

– Проехали… – недоуменно проговорил Зверев.

Димка жил в старенькой, обшарпанной пятиэтажке через пару кварталов от Тимофея. Здесь не было решетчатой ограды вокруг дома и прилегающей к нему территории, не было стоянки для дорогих машин, не было и охранников с угрюмыми физиономиями, дежуривших у ворот. Зато была огромная детская площадка, на которой постоянно резвилась детвора, уютный скверик с множеством скамеечек, на которых любили отдыхать и беседовать старушки, дорожки, где молодые мамочки катали коляски с младенцами. Тимофею нравилось здесь куда больше, чем в собственном закрытом и неприступном дворе.

Толкнув дверь подъезда, друзья сразу почувствовали запах жареной рыбы, и Тимофей к своему удивлению снова ощутил сильный голод. Поэтому он очень оживился, поняв, что запах идет из квартиры Трофимовых. Когда они вошли, мать Димки, Светлана Петровна, снимала горячую сковороду с плиты.

– Мальчики! – обрадовалась она. – А ну мойте руки да садитесь за стол! У меня как раз все поспело.

Невысокого роста, миловидная, она всегда нравилась Тимофею. Раньше Димка часто жаловался, что мать выпивает и ведет себя странно, но в последние годы все нормализовалось. И Тимофей помнил ее именно такой, какой она была сейчас, – заботливой матерью и хорошей хозяйкой.

В маленькой уютной кухне Трофимовых работал старенький телевизор, стоящий на холодильнике. Чтобы смотреть его, приходилось сильно задирать голову, но никого это особо не напрягало. Мальчишки помыли руки и уселись за стол, Светлана Петровна поставила перед ними большую раскаленную сковороду, полную рыбы, и сковородку поменьше, с жареной картошкой. Тимофей и Димка налетели на еду, а хозяйка, скрестив руки на груди, внимательно смотрела на телеэкран.

«К Земле приближается большое скопление метеоритов», – в очередной раз рассказывал какой-то представительный мужчина.

«Это опасно?» – спросил его корреспондент.

«Пока сложно что-либо прогнозировать».

«Метеоритный дождь будет виден в нашем регионе?»

«В этом можете не сомневаться. Зрелище будет незабываемое!»

Пошел новый сюжет, и Светлана Петровна выключила звук.

– Это будет не зрелище, – тихо произнесла она, – а знамение.

– Знамение чего? – спросил Тимофей с набитым ртом.

– Того, что скоро все изменится, – грустно ответила женщина.

– Мам? – встревожился Димка.

Светлана Петровна тут же улыбнулась.

– А что же я чайник не поставила?! – воскликнула она, всплеснув руками. – Совсем закрутилась!

Трофимова вытащила из духовки противень, ссыпала пирожки в большую миску и поставила ее на стол.

Опять пирожки?! Тимофей блаженно зажмурился.

– Праздник живота, – довольно изрек Димка.

– Кушайте, кушайте! Кто знает, как вас будут в академии кормить? Сегодня говорила с твоим отцом, Тимофей. Оказывается, форму и учебники вам выдадут уже на месте. Покупать ничего не придется. Задача родителей – оплатить обучение и проживание.

– Но откуда деньги, мам? – поинтересовался Димка.

– Ты опять начинаешь? – нахмурилась Светлана Петровна.

– Да я и не прекращал! Обучение, проживание! Мы едва сводим концы с концами, и вдруг такие траты!

Мать положила руки на плечи Димки и поцеловала его взлохмаченную макушку.

– Я копила несколько лет, – сказала она. – Отказывала себе во многом. А все потому, что люблю тебя и хочу для тебя самого лучшего.

Димка сразу присмирел и сосредоточился на поглощении картошки.

Тимофей тяжело вздохнул. Димку действительно любили. Светлана Петровна, при всех ее проблемах, в его глазах была почти образцовой матерью. Жаль, Тимофей не мог сказать того же о своей родительнице. Он нисколько не сомневался, что вечером, когда он вернется домой, Ангелины там уже не будет.