— Мы можем сами добраться до купола, — предложила Нелл все тем же лениво-беззаботным тоном. — А ты разберись здесь.

— Похоже, других вариантов у нас просто нет, — поддержала Делия в тон.

Это был не лучший вариант. Но приемлемый.

— Хорошо, идите. Там скажете дежурной сестре, что произошло.

Анжела снова отрицательно покачала головой.

— Я с твоего позволения останусь. Ей в любой момент понадобится врач.

Медичка была права. Ну что же, ей все равно придется освоить многое помимо медицины.

— Так и поступим. Мариска, ты сможешь идти?

Девчонка кивнула, не выпуская рукав комбинезона.

— Умница.

Кто-то в куполе точно нарвался на то, чтобы ему открутили яйца.

* * *

Они пошли первыми. Анжела в обнимку с шатающейся Мариской, и чуть позади — Анита. На ходу перебрасываясь беззлобными шутками на вечную тему «Разучилась пить молодежь, а туда же». Молодежь, низко опустив голову и завесив лицо спутанными волосами, то ли сознательно подыгрывала, то ли просто уже не соображала, что происходит. Отходняк, так бывает. Концентрируешься на одной задаче, делаешь на остатках сил и нервов — и потом растекаешься медузой на бережку.

Делия и Нелл, убедившись, что авангард покинул площадь, так же неторопливо отправились к проходу в орденский купол. Карта у них есть, заблудиться не должны. Если все пойдет нормально, через десять минут максимум будут на базе. И очень-очень «порадуют» докладом дежурную. А потом, видимо, сестры в свою очередь очень порадуют того, кто сделал такое с малолеткой. По самое «не балуйся» порадуют. Но это — потом. Сейчас следует максимально быстро и незаметно переместить малявку в свой купол, где ее ни одна собака уже не достанет. По возможности избежав встречи с теми, кто почти наверняка сейчас отчаянно ищет беглянку.

Владелец крохотной лавчонки у самого выхода из зоны космопорта визиту сестрицы точно не удивится. Даже если ей взбредет в голову закупать косметику. Мол, бабы — они и на Перекрестке бабы, принарядиться любят. Другое дело, что Мариску придется оставить снаружи. Потому что такое явление любой лавочник точно запомнит и кому потом что трепанет, можно только гадать. И очень хорошо, что одну ее оставлять не придется.

Недалеко от входа в знакомую лавку нашлась удобная ниша, в которой можно было присесть. Туда осторожно усадили девчонку, Анжела осталась стоять рядом. Пускать ее за покупками — почти наверняка надуют, новичка видно за версту.

— Значит, так. Ждите здесь. Я мигом, а ты… В общем, внимания лучше не привлекать, но если что — кричи.

— Что-то мне подсказывает, что тем, кто может пристать, внимание тоже не нужно, — заметила медичка.

— Может, и не нужно. Но не слишком-то рассчитывай, что это кого-то остановит. Пока я не вернусь — ты отвечаешь за Мариску.

Дождавшись ответного кивка, Анита нырнула в лавку, от души надеясь, что хоть тут все обойдется благополучно.

* * *

Я искренне хотел просто спокойно покурить, опершись о перила террасы, бездумно глядя по сторонам, задрав голову и всматриваясь в теряющиеся среди вечерних сумерек очертания перекрытий купола.

Сумерки оказались недолгими — мягко засветились скрытые светильники, бордюры тротуаров налились уютным желтым светом, и купол Гагарин превратился в игрушечный городок, поставленный под рождественскую ёлку.

— Ах ты, сука! — Резкий голос, донесшийся с другой стороны улицы, заставил меня тяжело вздохнуть. Вот тебе и игрушечный городок. А вот тебе и его обитатели. Это, наверное, один из семи гномов. Тот, который самый застенчивый.

Почти точно напротив крыльца, два дома стояли под таким углом друг к другу, что между ними образовывался незаметный проход. А может, и тупик, отсюда не разглядишь. И из этой укромной щели высокий мужчина в светло-коричневой кожаной куртке тянул тощее брыкающееся существо. Вокруг «кожаной куртки» крутилась еще одна невысокая фигурка. Доносился возмущенный женский голос, но уверенности в нем не слышалось. Да и выглядела она… растерянной, чужой здесь она смотрелась. Хотя и старалась помочь своей подруге как могла. А тащил мужик девчонку. Маленькую, одетую в невероятные кружевные лохмотья и до невозможности перепуганную.

А с двух сторон к нему спешили еще шестеро — таких же высоких, крепких, в таких же чуть потертых, но крепких и недешевых кожаных куртках. Шли не вразвалочку, не с ленцой, без расхлябанности. Деловито шагали, посматривая по сторонам, словно предупреждая, что видят всякого, кто вздумает вмешаться.

Единственным разумным выходом в такой ситуации было загасить сигарету, неторопливо развернуться и уйти обратно в бар, сесть за столик и поболтать с Фрэдом о том о сем, коротая время до прибытия Платформы и Кима. Вот только что-то мне подсказывало, что Фрэд сидеть не станет и ввяжется в намечающуюся разборку. И слова сталкеров я вспомнил: «Не расспрашивать, в спину не бить». Черт бы их побрал с этими идиотскими принципами.

Сигарету я все же затушил, после чего сбежал по ступеням и двинулся в сторону проулка.

Немногочисленные прохожие, увидев коричневые куртки, прибавляли шаг и старательно делали вид, что все происходящее творится вроде бы и не тут и не взаправду. В спину, говорите, не бить, вопросы не задавать? Не задавать вопросы тут, похоже, умели. А может, я плохо думаю о местных жителях и это стражи порядка, а? Не похоже. Не те повадки.

— Джентльмены, мне кажется, что не стоит так вести себя с ребенком, — негромко проговорил я, глядя в обтянутые кожей спины.

Верзила, вытянувший девчонку на площадь, как раз заносил кулак, один из его подручных блокировал пытавшуюся вмешаться дамочку. Грамотно блокировал, но я заметил, что дама начинает свирепеть. А вот куртки этого не замечали. Ай-яй-яй. Какая глупость с их стороны.

Рука, сжимавшая плечо девчонки, разжалась, верзила оглянулся. Он оказался красавчиком того мерзкого, на мой взгляд, типа, по которому пускают слюни девицы из салонов и портовые шлюхи. Высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица, гладкой кожей, густыми черными волосами и полными, чуть влажными губами. Вот только взгляд у него был нехороший. Мертвый. И на щеке красовалась свежая, довольно глубокая резаная рана, залитая коллоидной смесью и стянутая биоскобами. Это кто ж его так разделал, подумал я с уважением к неведомому противнику мокрогубого красавчика.

Он развернулся ко мне всем телом, гибкий, быстрый, уверенный в себе. И я увидел лицо девчонки. Цветом оно напоминало баклажан. С двумя узенькими щелочками глаз, на которые наплывали распухшие от побоев щеки и брови. Я задумчиво посмотрел на располосованную щеку мокрогубого и окончательно уверился в том, что это он так девочку отделал. И мне это очень, очень сильно не нравилось. Никогда не любил тех, кто требует от девочек «особых» услуг.

— Господа. Нехорошо так с ребенком-то. Тем более побил девочку кто-то, — говорил я очень тихо и очень вежливо. Это заставляет противников прислушиваться, то есть отвлекает от моих действий, переключает фокус внимания. А еще негромко говорящего человека почему-то считают менее опасным. Что тоже можно использовать.