— Пойдем в дом? — предложил я. — Воняет здесь сильно. Да и вряд ли найдем что-нибудь.

— Ага, пошли, — с готовностью отозвалась Лазарева. — Только не в дом, еще посмотрим во дворе.

После затхлого запаха внутри шатра, снаружи воздух показался свежим и приятным. Хотя перед этим и он казался мне ужасным. Как все-таки относительны вещи в этом мире.

Мы обошли с Полиной вокруг особняка, но больше никаких сооружений не нашли. Разве что только летнюю беседку. Судя по всему, когда-то она была выкрашена в ярко-белый цвет и смотрелась очень нарядно, но сейчас практически совсем сгнила и начала разваливаться понемногу.

Ступеньки, которые вели к входной двери, под нашими ногами угрожающе скрипели, будто предупреждая нас о том, что они могут развалиться в любую минуту. Но нам повезло, обошлось.

Перед тем как войти, я на всякий случай активировал меч. Не думаю, что там внутри затаился какой-нибудь опасный зверь, но мне так намного легче. Да и Лазарева чувствовала себя намного спокойнее, когда видела, что ее сопровождает мужчина с мечом.

Хотя я все равно не могу понять — как она со своим-то упрямым характером так и не научилась фехтовать? Ей бы очень пошел какой-нибудь небольшой энергетический меч в руке. Хотя бы такой, как у меня дополнительный.

Я повернул дверную ручку и дверь открылась. Сколько лет никто не был здесь, интересно знать? Десять? Двадцать? А может быть даже все пятьдесят?

Дверь скрипела так протяжно, как будто ее отправляли на смертную казнь. А вместе с ней стонал и весь дом, который будто ожил в тот момент, когда мы вошли.

— Знаешь, Макс, у меня есть теория на этот счет, — сказала Полина, когда мы осматривались в огромном высоком холле.

— Насчет чего? — не совсем понял я ее. До этого вроде же ни о чем не разговаривали.

— Теория насчет живых и мертвых домов, — ответила она. — Ты знаешь, я думаю, что дом умирает в тот момент, когда его покидает последний владелец. Из дома как бы уходит душа. После этого он начинает дряхлеть и разваливаться.

— Прикольная теория, — одобрил я. — А когда у него появляется новый владелец, что тогда происходит?

— Тогда он оживает, разве не ясно? — она посмотрела на меня и указала пальцем вверх. — Вот, например, как этот дом сейчас. Слышишь, что происходит? Прислушайся хорошенько…

Да, в доме явно появились какие-то звуки. Отовсюду были слышны разнообразные поскрипывания, тихий скрежет и даже чьи-то шаги. Хотя нет, это уже у меня фантазия разыгралась. Кто здесь может ходить?

— Слышишь? — спросила еще раз Полина.

— Ага. Что-то в твоей теории определенно есть, — одобрительно усмехнулся я. — Выходит, по-твоему, мы сейчас вошли в него, и он ожил?

— Конечно. Почувствовал присутствие живого человека и ожил, все так и есть.

В этот момент послышался такой звук, будто кто-то там на верхнем этаже перебежал из комнаты в комнату и по дому прошелся тот самый тихий смех, который мы слышали снаружи.

— Тьфу ты черт, опять этот смех идиотский! — топнула ногой девушка. На этот раз она выглядела посмелее. Наверное, поняла, что в одном лишь смехе нет никакой опасности. — Долбаный Шепчущий Дом!

— Пойдем посмотрим что там в комнатах? — предложил я.

— Угу, пойдем.

Осмотр решили начать с первого этажа и потом перейти наверх. Несмотря на то, что снаружи особняк вовсе не казался огромным, комнат в доме оказалось немало. Только на первом этаже их было восемь.

Мы обходили комнату за комнатой, изучая все интересное, что нам попадалось. Но любопытных вещей было немного. Почти все помещения пустовали. Из дома было вывезено практически все.

Даже не знаю кто бы мог этим заниматься, если последнего законного владельца сожрал радужный крокодил. Разве что мародеры какие-нибудь.

Самой интересной оказалась комната, которую мы с Лазаревой сразу же назвали комнатой для выступлений. Она была самой большой на этаже. Настолько большой, что при желании внутри нее можно было запросто устраивать танцевальные балы.

Внутри нее стоял огромный рояль, кресел не было, зато присутствовала специальная тумба для выступлений, которая была как две капли воды похожа на ту, которую мы обнаружили в шатре. Никаких стульев и кресел не было.

Рояль когда-то был белым, но сейчас был сплошь покрыт грязно-бурой плесенью. Впрочем, как и все внутри этого дома, которого плесень, можно сказать, просто сожрала с потрохами. Из каждого угла тянуло сыростью и гнилью.

— Смотри-ка, Макс, и здесь у них целая бальная комната, — сказала Полина, когда мы заканчивали осмотр. — Все-таки у них явно была какая-то болезненная тяга к искусству.

— В доме эту комнату еще можно как-то объяснить, — ответил я. — Может быть, они здесь приемы для гостей устраивали. В детстве меня постоянно по всяким таким родители таскали. Скучные они были до икоты.

— Да, я тоже не любила. Вечно нарядят в это платьишко дурацкое розовенькое, — усмехнулась она.

— Меня в черный костюмчик наряжали с бабочкой, но тоже мало приятного, — сказал я. — Вообще как-то неправильно устроено, что дети должны с родителями в гости ходить, от которых их тошнит. Ребенок должен иметь право отказаться. Я постоянно просил меня дома со слугами оставить.

— И что, оставляли хоть раз?

— Не-а, ни разу, — покачал я головой.

— Та же самая фигня, — хохотнула Полина. — Идем наверх. Может быть там что-нибудь интересное обнаружим. Здесь уже точно ничего не найдем.

Насколько я понял по размерам комнат, наверху в основном располагались одни спальные комнаты. Их было ровно десять и первая же из них повергла нас в настоящий шок.

Мало того, что внутри нее воняло так, будто кто-то много лет использовал ее вместо туалета, так еще все стены закопчены, будто здесь кроме всего прочего палили костры. На одной из стен были отпечатаны два кричащих детских лица.

— Жуть какая… — закрыв нос рукой сказала Полина. — Что здесь было, как ты думаешь?

— Да хрен его знает, — совершенно честно ответил я. — Отпечатки на стене странные какие-то.

— Страшные, правда? — спросила Лазарева.

— Я не об этом, а скорее о том, как они там оказались. Такое ощущение, будто здесь был маленький ядерный взрыв, а от них одни лишь только отпечатки и остались.

— Откуда ты знаешь, как после