Их обыскали — тщательно. После чего — они прошли в дверь, не только стальную — но двойную, открывающуюся одна наружу, а другая внутрь. И оказались в помещении, которое занимало весь (!!!) пятый этаж ныне самого высокого здания в Адене.

Было тихо. Тепло, но не жарко: с подвывом работал новомодный кондиционер, такой же, как в кабинете у походного атамана, только вероятно еще лучше — североамериканской марки Вестингаус. В одном углу кабинета — было что-то вроде курительной комнаты для кальяна, другая и вовсе была отгорожена плотным шелковым занавесом зеленого цвета, того самого оттенка, который полагается у мусульман. На коврах, развешанных на стенах — коллекция оружия, причем больше огнестрельного, чем холодного, солидная ее часть — вполне современного вида охотничьи ружья, карабины, штуцера. Стол, чуть в стороне — еще один, с длинным приставным, для совещаний. На столе — телефонный аппарат, один из пятидесяти в Адене. Бумаги. Любой человек, даже самый крупный — терялся посреди этого огромного помещения.

Из-за стола — навстречу им встал молодой человек, в дорогом европейском костюме — но явно араб. Глаза — маслины, черные, волосы пострижены на европейский манер столь коротко, что не определишь, вьющиеся они или нет. Дорогая тройка серой ткани, пиджак повешен на стул, из жилета — выглядывает золотая цепочка дорогих карманных часов, из нагрудного кармана — уголок платка, черного, цветом темнее, чем костюм. Гладко выбритое, приятное лицо, тонкий, чисто арабский нос, узкие губы. Да, араб — но европеизированный и не боящийся идти против общественного мнения.

— Добро пожаловать…

И русский знает. Не исключено, что он полукровка. Таких на Востоке очень не любят, все и всегда знают, какой ты крови. Хотя нет красивее женщин, в которых течет половина арабской, и половина европейской или русской крови. И даже здесь — в Адене — можно встретить красавиц с голубыми или зелеными глазами, оставшимися после долгого пребывания здесь англичан.

— Прошу, господа казаки…

Араб — показал на стол, предназначенный для совещаний. Явно учился у нас, скорее по коммерческой части. Возможно, занимается торговлей. Но русский — не его родной и долго он в России не жил. Иначе не говорил бы «господин казак»

Они заняли свое место за столом. Внесли чай — настоящий чай, с настоящим арабским прибором. Чайника здесь два, один из них с водой, чтобы мыть руки. Признак богатства, немыслимый для русских — здесь руки моют песком, водой — только богачи. Назначенный в Неджд русский посланник маялся зубами, не мог принимать горячее — поэтому разбавил водой из этого чайника поданный ему чай. Ему пришлось покинуть Неджд — нельзя представлять страну, если тебя все считают полным идиотом.

Чай внесла женщина. По старой местной традиции — глухое платье, но лицо открыто, а платок повязан так, что видны дорогие серьги. Подавая чай, она бросила на казаков лукавый взгляд. Да… здесь нравы все-таки свободные, хотя каким им быть, если тут двести лет были англичане? Парой сотен километров севернее — за такой взгляд на мужчину убьют собственные родственники.

Араб — выжидающе уставился на Волкова, тот понял, что от него требуется. На Востоке — не принято просто так подойти и начать разговор: тебя кто-то должен представить…

— Хорунжий Григорий Велехов, Донского казачьего войска. Принц Касим Аль-Хабейли, из Кусейра…

О как…

Чай парил в небольшой, медной чашке — но пить его было нельзя. Первым — глоток должен был сделать хозяин. Он же — не торопился — встал, подошел к стене, на которой висели дорогие, явно ручной работы ковры.

— Господин Волков весьма польстил мне, ибо я больше не принц и у меня нет моего Кусейра. Все, что осталось у меня от той земли, на которой я родился — этот ковер. Он был подарен моему отцу в день моего рождения и был чудом спасен из дворца, когда начался мятеж. Больше — спасти ничего не успели…

Велехов смотрел на ковер. Ковер был и в самом деле роскошный. Изготовленный явно не для обычного арабского дома, для просторного дворца, по цвету — он соответствовал горам, которые можно было видеть из любого места Адена. Безвестный ковроткач — искусно выткал настоящую карту неведомого государства — с горами, с пропастями, с дорогами, с селениями, с кишлаками и стрелами минаретов. По углам — искусной арабской каллиграфией в виде капли воды утверждалось: нет Бога кроме Аллаха и Мухаммед Пророк Его. Такие ковры ткутся годами, и стоят бешеных денег. Хотя их и не продают — такие вещи ткут в дар.

Принц провел рукой по центру ковра — как догадался Велехов, там была изображена столица этого государства.

— Этот ковер, господа казаки, память о том, что я должен помнить. Он спасен чудом и не потому, что кто-то из моих верных слуг спас его. Напротив — мои верные слуги выкрали его, и это то немногое, что осталось от дворца. Человек, который приказал выткать его, а потом подарил моему отцу на день моего рождения — его имя Сулейман. Его сын, по имени Хамза — убил моего отца, точно так же, как убил и своего отца. Он так же убил всю мою семью и забрал ковер из дворца в свой дом. Мои слуги выкрали его, выкрали этот ковер как напоминание о том, что будет с ним.

Принц вернулся за стол.

— Этот человек, Хамза — убийца и узурпатор. Он убил моего отца, убил всю мою семью, убил и своего отца, хотя считается, что его отец умер волей Аллаха — но это не так. Сейчас — он возглавляет Бейхан, мое княжество. Он жесток и правит моим народом как скотом, о чем не раз жаловались мне, законному правителю. Немало людей — желают восстать и свергнуть этого негодяя. Но я, если я достойный вождь и князь — должен отомстить за смерть своего отца, своей матери и своих братьев и сестер.

Принц посмотрел на свои руки.

— Увы, но мои руки больше привычны к счетам, к арифмометру, к бухгалтерской книге, чем к винтовке. Я учился в Москве в университете, потом — приехал сюда и открыл вот этот банк. Мне так же принадлежат склады в порту, машины, и еще я строю дороги и жилье. Я могу научиться владеть оружием, в конце концов, все в воле Аллаха — но в горах — рыскают ищейки Хамзы и каждый знает, сколько он посулил тому, кто привезет ему мою голову. По традициям нашего народа — месть не обязательно должен свершать тот, кто оскорблен — но месть должна свершаться его именем. Кроме того — за смерть всех моих родных, взять жизнь только Хамзы будет недостаточно. Поэтому я — предлагаю вам честную сделку. У меня, как у изгнанного вождя племени — нет своей армии, но я найму вас. Я дам вам столько денег, сколько мы договоримся, и прослежу, чтобы вы получили все, что нужно. Кроме того — у меня есть некое влияние в этом городе, и я прослежу за тем, что если кто-то будет питать недобрые чувства к вам — чтобы он их изменил и проникся к вам самыми добрыми и искренними чувствами. Если вам будет нужно оружие — скажите, и оно у вас будет. Если вам будет нужен самолет — скажите, и он у вас будет. Взамен — я прошу принести мне голову не только Хамзы, но и голову его нечестивого братца, а так же и всех тех, кто виновен в мятеже и измене. Вот мои слова вам, господа казаки.

— У вас нет убийц? — спросил Велехов — право же, они сделают работу лучше, чем мы, казаки…