Я могу заработать столько, сколько не потратить и моим внукам, но что я скажу, когда предстану перед Всевышним, когда придет моя пора дать отчет в том, что я сделал в своей жизни? Что я им скажу? Что я не внял мольбам несчастных, преодолевших многие километры опасной дороги, чтобы встретиться со мной, последним из рода правителей Бейхан и пожаловаться на беды и притеснения, которые творят узурпаторы? Что я оставил в живых убийц моего отца и всех моих родных? Что я позволил убийцам и дальше творить кровавые и черные дела?

— Но разве ваш отец одобрял кровную месть? — спросил Велехов — и разве ваш отец одобрил бы убийство правоверных? Возможно, вам стоит обратиться с челобитной к Его Императорскому Величеству, он направит войска. Тем более если он знал Вашего отца…

— Правосудие должно быть свершено от моего имени. Они пришли на земли моего народа. Они убивали и убивают людей моего народа. Они попирают мои законы, называют нас отступниками! И их ждет мой суд! К тому же — какие они правоверные, господин казак, разве же я назвал этих негодяев правоверными?

— Но кто же они…

Принц протянул руку — и Велехов передал обратно фотографию, которая очевидно была этому арабу очень дорога. Взамен — принц снял с шеи и вложил в руку казака золотую цепь, в которую было вплетено что-то, какой-то кусок искореженного металла.

— Взгляните.

Велехов понял, что это пуля. Сплющенная после попадания во что-то твердое, раздавленная, но — пуля. Машинально прикинул. Не Мосин, не Маузер, не Спрингфилд, тем более не федоровка. Тяжела даже для британской. Похоже, пуля станкового пулемета. Интересно, уже интересно.

— Пуля, которая убила вашего отца, Ваше Высочество?

— Нет, господин казак, той пули у меня нет. По словам человека, который в тот момент находился во дворце и смог потом уцелеть в резне — а ваххабиты убивали всех, чтобы не было ни единого свидетеля произошедшего — первая пуля ударила в стену, рядом с моим отцом. Он не обратил на это внимания — и вторая пуля попала точно в моего отца.

— Сколько времени прошло между первым и вторым выстрелами, Ваше Высочество? — заинтересовался Велехов.

— От пяти до десяти секунд — ответил за принца Волков — следствия делать не нужно, я говорил с этим человеком лично и выяснил все, что нужно. Было три выстрела, каждый с небольшим промежутком между ними. Пять десять секунд, винтовка с ручным затвором. Африканская, или штуцер, явно заказная — припас необычный. Его Величество вышел на крытую галерею, и первый выстрел — раздался через десять — двадцать секунд после этого. Замок — построен на вершине горы, к нему ведет только узкая, дорога, со всех сторон — ущелье, не подобраться. Ближайшая позиция снайпера — в трех четвертях версты, не меньше, на горном склоне.

— Третий выстрел — напомнил Велехов — а третья в кого?

— В пулемет. Поранил и пулеметчика. Там был станковый пулемет и расчет рядом с ним. Необученный, но тем не менее.

Понятно, испугался случайной пули, решил наверняка — вывести пулемет из строя. Опытный значит. Первая пристрелочная, вторая — с поправками уже на поражение. Третья — горцы, несмотря на свою необученность, отлично видят в горах то, что им надо видеть. Начнут хлестать свинцом — а пуля то дура, возьми да попади. Скорее всего — с неплохим прицелом, армейским или даже спортивным. Они очень дорогие, хороший прицел стоит вдвое больше винтовки.

— Это были англичане, господин казак. Англичане и убили моего отца. Никто не смог — а они смогли.

— Почему англичане?

Снова ответил Волков:

— С той стороны границы, в Хадрамуте — полно лагерей подготовки. Они не забыли про Бомбейское президентство и хотят запереть нас на Аравийском полуострове, лишить выхода к морю. А получится — так погнать и дальше.

— Они сейчас сидят на моем троне, господин казак — сказал принц — они провоцируют узурпаторов и убийц. От моего народа я слышу, что в горах все больше и больше людей, говорящих так, как раньше говорили в этом городе. Они говорят, что времена британского господства — скоро вернутся, дай только срок…

Надо было принимать решение. Сейчас.

— Ну… — сказал Велехов — это вряд ли…

* * *

На выходе — Волков кивнул Велехову, незаметно, словно каким-то своим мыслям. В молчании — они сели в машину, раскаленную под безжалостным восточным солнцем.

— Ну, чего думаешь? — спросил Волков, суя в рот небольшой, буро-зеленый комочек ката.

Велехов выругался, сплюнул в пыль.

— Такой тебя разыграет и в бито сбросит — на раз.

— Играешь?

— Есть немного. А ты что — кат жуешь как местные?

Волков кивнул.

— И это тоже. Я ж разведчик, в горах жратвы нет, воды нет, ничего там ни хрена нет. Только катом и спасаешься. Так что?

Велехов покачал головой.

— Я мимо. У них своя свадьба, у нас своя. Лучше не лезть — ничего хорошего не выйдет.

— Как знать. Итак?

— Двумя смертями не умрешь, от одной не уйдешь. Я с вами.

— Да? Ну, тогда тебя сюрприз ждет.

— Какой такой сюрприз?

Мотор схватился с полтычка.

— Увидишь…

* * *

Что делает казак, когда попадает в незнакомое место?

Правильно, ищет, чего бы выпить.

Не обязательно, он выпьет это сейчас — казаки все-таки людьми были государственными, военными, прекрасно понимали, когда можно, а когда нельзя. Не было среди них и откровенных алкоголиков: казаков, которые начинали откровенно злоупотреблять этим делом, лечили просто — на Круге сымали штаны, да по сраке, по сраке. Как ни странно помогало. Несмотря на то, что в станицах и сами гнали, и в монопольках[25] покупали, когда деньги были — ни в одной станице не было такого, чтобы кто-то спьяну дрался, чтобы дебоширил в семье, чтобы попьяну что-то подожгли, чтобы вообще — по улице шли откровенно пьяные и непотребные казаки. Обычно — закладывали за воротник в выходной, на праздники, да на свадьбы, а в будние дни — ни-ни. Этим — казачьи станицы сильно отличались от рабочих слободок — так творилось всякое…

Но, тем не менее — выпивка для казака это святое, да и когда в казаки принимают, один из вопросов — водку пьешь? Так что выпивку у казака — не отними. И выпить — он всегда найдет, даже в мусульманской стране, где это вообще то харам.