— Айго[13], неужели у Вас действительно такие друзья, госпожа Сон, — проговорила я, в это же время вытирая слезу у уголка правого глаза.

[13] Айго́ (아이고) — в данном случае «Боже!», а также может быть «ох», «ай», «ой»

— Да. И не знаю радоваться этому или плакать. Надеюсь, ты меня поняла. Если хочешь есть, то иди, — она сказала и продолжила писать.

— Но Вы тоже должны поесть, — умоляла я писательницу, сделав глаза щенка.

Немного повернувшись, она вскользь взглянула на меня. После быстро вернув внимание к компьютеру, писательница продолжила писать и проговорила:

— Ты же знаешь, что сейчас выглядишь, как грустный енот?

— Нет, я думала, как собака, но неужели как енот из-за моих синяков под глазами? — непонимающе спросила.

Писательница оторвалась от экрана и прищурив глаза, внимательно посмотрела на лицо:

— Синяки, а они у тебя есть? Но даже если и так, то ты все равно енот. Особенно сейчас это твое выражение лица. Ну, енот же, — сказав, снова повернулась писать.

«Неужели я так реально выгляжу или это только её взгляд на вещи. Все-таки, по её мнению, у меня глаза цвета сыра…»

Я расслабила лицо, как смогла. Вдохнула через нос и выпустила воздух ртом. Встала и начала речь:

— Госпожа Сон, Вы все-равно должны немного поесть! Вы же не хотите боли в животе. Если же Вы, действительно, не чувствуете голод, скажите мне и я пойду по делам!

— Не чувствую, — не отвлекаясь от печатания, быстро проговорила писательница.

— А если честно?

Я сверлила её взглядом, пока не дождалась ответа:

— Хочу, — шепнула госпожа.

— Что, я Вас не слышу, повторите, пожалуйста, — съязвила немного.

— Хочу… я хочу есть! — остановившись на месте, сначала шепотом, а потом громко воскликнула писательница.

Наконец-то она сказала правду. Она посмотрела на меня и заявила:

— Если и хочу, что ты с этим сделаешь?

— Как что, конечно же, закажу или приготовлю на крайний случай. Я же Ваш помощник.

— У меня нет еды в холодильнике… — пробормотала про себя писательница.

— Не может быть такого!

Я, выйдя из комнаты, пошла искать кухню. По памяти она была где-то на левой стороне. Пройдя гостиную, вышла в коридор и пошла прямо. Открыв стеклянные с белой основой двери, я шла, проходя комнаты — их было три и все явно не кухни. Потом повернула на право, потом прошлась прямо и снова повернула на правую сторону. Там тоже находились три комнаты, но нигде не было нужной для меня. Пришлось идти вперед к арке. Коридоры имели достаточно хорошую длину. Я потратила на поиски не менее десяти минут, если время на телефоне не лгало. Выйдя, зашла в мини-коридор и прямо увидела комнату, похожую на столовую, впереди еще показывалась дверь долгожданной кухни. По крайней мере такое было у меня чувство.

— Что ты делаешь?

Вдруг из ниоткуда госпожа Сон появилась за моим правым плечом. Она немного испугала меня. Я повернулась к ней головой немного, и она продолжила:

— Ты ведь потерялась. У меня много, кто теряется, но не думала, что ты не найдешь кухню, которая находится рядом с гостиной.

Она непонимающе посмотрела на меня.

«А ведь и взаправду дверь-то выходила в гостиную… так почему-же я решила пойти не туда. Вот после этого и доверяй образной памяти с топографическим кретинизмом».

Мне нечем было себе оправдать.

* * *

Не прошло и пяти минут, как я и писательница Сон вошли в столовую. Только мне пришлось пройти ее, чтобы зайти на кухню и приготовить что-нибудь, в то время как госпожа присела за белый обеденный стол спиной к окну, ожидая еды.

Кухня была небольшая. Кухонной утвари мало. С левой стороны от окна впереди находился белый — уже не удивительно — холодильник производства Хёндэ. Такой большой с двумя отсеками и ручкой на правой стороне. На меня или точнее на дверь, которая является тут входом «смотрела» электрическая плита. Дальше были кухонные тумбочки сверху, снизу, и всё. Больше ничего: ни висящей большой ложки для супа, ни лопатки, ни рукавичек для выпечки или для духовки. Даже микроволновки, которая являлась спасением для ленивых или не умеющих готовить, тоже нигде не было. Правда, все-таки одно являлось смешным — а именно кухонный таймер, в виде смущавшегося лука-порей, он стоял рядом с плитой.

«Вопрос: для чего? Хотя может быть для доставщика еды, хм, интерешно?»

Все еще не сдаваясь полностью, я открыла холодильник. Злости… у меня не было такого. Несмотря на слова госпожи Сон, внутри находились продукты. На кёранмари хватило. Омлеты вроде бы делались одинаково во всех странах, однако корейский имел всё же свои особенности. Не будет ошибкой и сказать, что кёранмари можно назвать также и яичным роллом. Так чем же он отличался от того же американского или русского? В омлет добавлялись еще на базе — после взбивания яиц — мелко порезанные морковь и зеленый лук. К чуду, были ещё и креветки — нашла далеко в морозилке снизу. Смешав все массу, я выложила её на сковороду с прогретым заранее гороховым маслом, обжарила с двух сторон, и завернула круглый блин в рулет, в конце порезала на части — всего получилось семь частей. Вроде бы все как обычно, а запах! Этот восхитительный запах моря — жареных креветок — а также яичного теста…

Я подняла тарелку с едой и немного принюхалась.

«Как божественно. Жалко только то, что у госпожи Сон нет рисоварки, хотя…».

Поставив тарелку обратно, начала рыться в тумбочках. К сожалению, рис не нашла. Даже найденная кастрюля не была магической вещью, в которой появлялась еда сама по себе. К еще одному несчастью, хозяйка дома не обладала и кимчхи.

«Ну что ж, это не моя вина в том, что еды нет. Как получилось, так и получилось. В следующий раз буду знать, что купить».

Взяв тарелку с рулетом в правую руку, а палочки в другую, я пошла в столовую кормить бедного писателя. Но и себя, конечно же.

* * *

— Ням-ням… — Издавала чавканье писательница Сон. — Как же все-таки вкусно! Не думала, что в холодильнике были продукты для такой вкуснятины, — с наполненным ртом госпожа удивлялась.

— Помню, Вы говорили, что там ничего нет.

— Конечно… то есть я так думала, потому что…

— Я не умею готовить,

— одновременно мы произнесли.

— Вы не умеете готовить,

Мы посмотрели друг на друга. Для подробности: я сидела по её левую руку.

— Раньше ты смущалась, а сейчас язвишь, — приподняв уголки губ, сказала писательница Сон.

— То было другое дело, — ответила ей.