С родителями я почти не виделся с тех пор, как поступил в университет; а потом была служба в Агентстве и женитьба на Лизбет. Я очень любил и уважал своих стариков, но, говоря по правде, ладить с ними было нелегко.

Мне они всегда казались необычными, даже чудаковатыми. До моего рождения родители работали в биотехнической индустрии и неплохо справлялись. Но потом им захотелось деревенской жизни, и они уехали далеко на север, поселившись на этом озере. С тех пор они постоянно жили здесь, занимались своим садом и всякими нехитрыми поделками, почти перестали общаться с внешним миром и, похоже, были этим довольны. Со мной, Лизбет и детишками они виделись всего раз в год, но, судя по всему, больше им не хотелось, хотя мне это казалось довольно странным.

Мой «ZX» выскочил из воды на каменистый берег и помчался напролом сквозь густые заросли кустов, которые остервенело заскребли ветками по его кабине.

Стояло раннее утро, пасмурное и теплое, лес звенел птичьими голосами и сверкал от росы. Скоро заросли расступились и открыли небольшую поляну, а на ней — просторный старомодный дом, где прошло мое детство. Все здесь выглядело точно так же, как в прошлый раз, включая просевшую крышу с плоской черепицей. Даже запах сосновой хвои был мне хорошо знаком.

Правда, меня удивило, что на стремянке перед домом стоял незнакомый человек. Это была женщина с густыми волосами, спрятанными под малярной кепкой. Наверное, родители решили нанять человека, чтобы помогать им по хозяйству, хотя раньше они никогда этого не делали и я ни о чем таком от них не слышал. Обычно они со всем справлялись сами. С другой стороны, за эти годы мои старики не стали крепче и моложе. Как раз наоборот.

— Значит, ты сам во всем разобрался? — громко произнесла работница, когда я вышел из машины. — Надо же! Выходит, ты сообразительнее, чем я думала.

Когда я услышал ее голос, меня словно ударило током. Это была та самая женщина, которая возглавляла банду, напавшую на меня и Лизбет, а потом сумела сбежать.

С трудом скрыв изумление — а затем и приступ ярости, — я ответил ледяной улыбкой, достойной того высокого положения в Агентстве, которое я занимал раньше. Что это значит — здесь устроена засада? Дома ли мои родители, и живы ли они вообще? Все эти мысли промелькнули у меня в одну секунду.

— Так, так, — произнес я. — Когда мы виделись в последний раз, ты пыталась меня убить.

— Если бы я хотела тебя убить, — возразила она, спокойно отложив молоток и стягивая резиновые перчатки, — ты бы уже был мертв.

Не пойму, она что, нарочно меня провоцирует? Судя по всему, эта женщина и те, на кого она работала, сумели меня опередить. Причем на несколько шагов. Но как это могло случиться?

— Где мои родители? — спросил я и смерил глазами высоту стремянки, чтобы через миг взлететь вверх, напасть на женщину и убить ее.

— Появятся через минуту, чтобы обнять своего любимого сыночка. Остынь, Хэйз. Не надо лезть на лестницу и показывать мне свое боевое искусство.

Ее небрежный, почти снисходительный тон — словно она успокаивала расшалившегося ребенка — окончательно вывел меня из себя.

— Не указывай, что мне делать. Ты убийца, преступник и грязный скунс.

— Ну да — по твоим стандартам. А по большинству других — преступник как раз ты. Сколько человек ты убил за свою жизнь, Хэйз Бейкер? — спросила она резко. — Наверное, уже сбился со счета? Ну и кто ты после этого?

В этот момент в доме распахнулась дверь, и я увидел свою мать. Она просияла улыбкой и кинулась меня обнимать.

— Хэйз, милый, ты здесь! Как я рада, что ты приехал.

Со времени нашей последней встречи мама заметно похудела и постарела, но ее взгляд светился по-прежнему. Она выглядела бодрой и энергичной.

— Вижу, вы уже пообщались с Люси, — заметила она, махнув рукой на дом.

Однако глаза ее смотрели только на меня — любимого сына. Еще бы, ведь я был у нее единственным ребенком.

— Ну и вид у тебя, — покачала она головой, оглядев меня сверху донизу, и снова заключила в крепкие объятия.

Боже, какое знакомое чувство — звук ее голоса, теплый запах кожи… Да, теперь я точно дома.

Она отступила на шаг назад и снова осмотрела с ног до головы.

— Но объясни, ради Бога, куда делись твои чудесные волосы?

Я погладил ладонью голый череп.

— Теперь такая мода в городе, — ответил я, а потом спросил: — Кто эта женщина и почему она здесь?

Мать взглянула мне в глаза и негромко ответила:

— Потому что она твоя сестра.

Я резко оглянулся на нахальную преступницу — и, возможно, убийцу — и опять перевел взгляд на маму. Вроде бы она говорила искренне, без страха или принуждения. Не то я сразу бы почувствовал подвох.

— Что значит «сестра»? — задал я довольно глупый вопрос.

— Мы не рассказывали тебе о Люси, потому что это было слишком рискованно, — подал голос появившийся из дома отец. — Боялись, что тогда ты не сможешь так хорошо выполнить свою главную задачу. Стать одним из них… из чертовых элитов.

Да что тут происходит, черт возьми?

О чем он говорит? Что со мной сделали родители? Они использовали меня как пешку в своей игре? Превратили в тайного предателя? Внедрили как «спящего» агента?

— Пойдем со мной, прошу тебя, Хэйз, — попросил отец. — Я должен тебе кое-что показать.

Я послушно последовал за ним в сарайчик, служивший ему мастерской. Здесь все было мне хорошо знакомо, особенно крепкий запах красок и машинной смазки.

— Надо же, ничего не изменилось, — пробормотал я. — Как будто никуда и не уезжал.

— Это именно то, что можно ожидать от безвредного и неуклюжего чудака, верно? — отозвался отец, кивнув на царившую в затхлом сарайчике неразбериху.

На нескольких столах были беспорядочно рассыпаны детали каких-то электронных устройств. Они выглядели как старый и бесполезный хлам.

— Можно и так сказать, — согласился я.

Как и большинство детей, в детстве меня мало интересовало, чем занимались мои родители.

Изучая в университете человеческую цивилизацию, я много читал о движении так называемых хиппи. Ричард Бротиган, Том Вулф, Кен Кизи, фильм о Вудстоке. Мне не раз приходило в голову, что мои родители, жившие «вне системы», где-то на обочине общества, здорово смахивали на длинноволосых бунтарей, появившихся незадолго до того, как человечество прямым путем устремилось к саморазрушению.

Мои старики даже одевались, как хиппи. Мама носила длинную косу, мешковатые джинсы или платье по самые щиколотки. Отец ходил в потертой кожаной шляпе и выцветшем комбинезоне, с длиннющей бородой в «колониальном» стиле. У них была куча всяких книг, журналов и прочей печатной продукции о той эпохе, что была до Дня 7–4. Я и сам их иногда почитывал.