– Что мы здесь делаем? – спросила, паникуя.

Он повернулся ко мне:

– А теперь ты расскажешь мне, что за дерьмо было в прошлом. Это связано с одним из бывших мужей твоей матери?

– Ничего не было! – поспешно ответила, чувствуя себя загнанной в ловушку и дергая ручку двери. Бесполезно.

– Я заблокировал двери. – Джейдан развернул меня лицом к себе и смотрел прямо в глаза. Его лицо расплывалось из-за слёз. – Я не буду повторять вопрос трижды. Поэтому ты прямо сейчас ответишь мне. Что. Было. В прошлом.

* * *

– Отпусти!

Грейс-Патриция царапала мои запястья. Но с таким же успехом она могла царапать обивку кожаного салона. Меня заводила её близость, ещё больше заводили крошечные царапины от её ноготков.

Я уже представлял себя растерзанным ею. Весь. Грудь, спина, ягодицы – всюду царапины, укусы, засосы моей Принцессы.

Ещё немного – и я отодвину кресло и перетяну Грейс к себе на колени. Но вместо этого заставил себя сосредоточиться.

– Грейс.

– Отстань! Не твоё дело! Ничего не было!

– Ничего не было или не моё дело? – хищно прорычал. – Говори.

– Спроси у мамы! Она не считает, что это стоит переживаний!

Я накрыл её рот ладонью.

– Я в курсе, что у твоей мамы мозгов меньше, чем у блохи. Но не считай тупым меня, Грейси. Ты сорвалась вчера с места, словно ракета, услышав одну фразу. А сегодня рвёшь шторы. Я всё слышал. Стоял за углом и слышал слова о прошлом. Но нихрена не понял. Говори…

Я отпустил ладонь. Грейс обмякла в кресле. Она казалась запуганной и потерянной, а я был готов перегрызть глотку всем, кто когда-либо обижал мою маленькую Принцессу.

Злость закручивалась во мне чёрным торнадо.

Иногда я рад той роли, которую играю.

Иногда я рад татуированной шкуре Джейдана Мак-Миллана, беглого арестанта по кличке «B.O.S.S.». Иногда я искренне кайфую, нося костюм Джейдана Ламберте, якобы порядочного бизнесмена, но на деле – криминального авторитета. Потому что тогда я могу не задумываться о правилах и приличиях. Тогда я все законы могу провернуть на хуе так, как мне хочется.

– Расскажи, – попросил уже мягче.

– Зачем тебе это знать?

Грейс-Патриция отвернулась к окну, упираясь лбом в автомобильное стекло.

– Я избавлю тебя от детских кошмаров.

Грейс повернула ко мне зарёванное личико.

– Да? Джейдан Ламберте способен уничтожать монстров под кроватью?

– Ради тебя, Принцесса, я нарушу парочку статей Уголовного кодекса. Но ты же знаешь, что мне не впервые приходится это делать. Так что валяй. Ты на приёме у лучшего психотерапевта. Только в отличие от других психотерапевтов, я не прописываю «Золофт» своим пациентам. Я прописываю кое-что другое. Обидчикам…

– Не надо ничего делать! Уже слишком поздно…

Я осторожно гладил её по плечу.

– Тогда просто расскажи мне. Потом я избавлюсь от всего паршивого нежно-зелёного цвета в своём доме. Всегда считал его блевотным. Но дизайнер утверждал, что этот цвет в тренде. Я заставлю дизайнера подавиться своим мнением и избавлюсь от всего, что может напоминать тебе о плохом.

Грейс слабо улыбнулась:

– Звучит очень воинственно.

– Только от одного я не смогу избавиться…

Грейс заинтересованно смотрела на меня. Показал пальцами на свои глаза.

– Они мне ещё пригодятся, малышка.

Грейс засмеялась.

– У тебя тёмно-зелёные глаза. Изумрудные. Это другое…

Я облегчённо вздохнул, складывая ладони в молитвенном жесте.

– Аллилуйя. А теперь рассказывай, Принцесса. Что с тобой стряслось в прошлом?

Грейс вздохнула:

– Думаешь, я смогу поделиться этим с тобой?

– Ты уже поделилась этим однажды с матерью. Но, судя по всему, она не придала этому значения, да?

Грейс мрачно кивнула, едва выдавив из себя:

– Я была маленькой. А мама сказала, что я сама виновата. Виновата в том, что молчала, когда он… – Грей передёрнуло от омерзения. – Когда отчим трогал меня. Мама, конечно, развелась с этим козлом сразу же, но сказала, что я сама виновата. Нужно кричать, сказала она, а не стоять и молчать, как овца. Сказала, что я сама позволила ему делать это.

Я сжал кулаки. В глазах потемнело от ярости. Не знал, кого мне хочется убить больше: мудака-педофила или мать Грейс, не поддержавшую свою дочь.

– Когда это было? – ровным голосом спросил.

– Мама в очередной раз вышла замуж. Знаешь, мои родители быстро разбежались после свадьбы. Мама думала, что жизнь жены суперзвезды – это вечный кайф. А на деле ты впахиваешь до седьмого пота, поддерживаешь срывы и перепады настроения певца. Живёшь в походных условиях и должен быть всегда готов отстаивать себя от посягательств, а своё имущество от наглых воришек. Короче, жизнь не такая простая, как кажется. После развода у мамы началось турне в поисках того самого: серьёзного, взрослого и обеспеченного…

Я кивнул. Это было вполне в духе Мэрилин.

– …Мне тогда исполнилось десять. Он стал третьим ее мужем, если брать в расчёт и моего папу… – закусив губу, Грейс перевела дыхание. – Я всегда была миленькой. Мама любила одевать меня, как куколку, и всюду брать с собой. Все умилялись мне. Меня заваливали конфетами и сладкими угощениями. Третий муж моей мамы не стал исключением. Он никогда не жалел деньги на сладости и на красивые платьица…

Грейс скривилась, по её личику пробежала тень. Я приказал себе оставаться спокойным.

– …Он был щедрым, любил одевать меня в этот нежно-зелёный цвет. Всегда трепал по щеке и говорил, что я похожа на фею. Потом он начал трогать меня не только за щеку. Когда мы оставались наедине, он начинал гладить и щупать меня, не как отец. Я уже понимала, что к чему и откуда берутся дети. Отчим заставлял меня одевать купленные им платья и трогал меня, гладил и пощипывал. Пыхтел, как жирный боров, и приказывал держать рот на замке.

– Он делал ещё что-нибудь? – ледяным голосом спросил.

– Нет, – едва слышно ответила Грейс. – Только трогал. Однажды он зашёл чуть дальше – трогал меня между ног и собирался подрочить. Он уже спустил штаны и запустил руку себе в трусы, как вернулась мама – забыла дисконтную карту. Она увидела всё… – Грейс перевела дыхание. – …Этот урод говорил что-то про игры, но мама сразу же забрала меня. Мы уехали из его дома, и она подала на развод… – Грейс слабо улыбнулась. – Мама молодец, да? Но при этом сказала, что я сама виновата. Потому что я стояла и всхлипывала вполголоса, потому что блеяла, как жертвенная овца, потому что не рассказывала ей раньше… Мама выставила виноватой меня. Меня, а не этого жирного усатого урода!