Но сделанного не вернёшь. В общем, поверхностно технику мы осмотрели — специально взяли с собой в группу двух «мехов». Из шести БМП два вообще в хреновом состоянии и на них не нашли маркированные гусеницы в ЗИПе. Остальные полностью работоспособны. Ну и танки — третий и восьмой — «в дрова». Зачем их брали, я хрен знаю. Остальные — вроде, ничего. Заправщики все полны дизелем и есть даже два с бензином.

— Трупы убрали? — задал вопрос Воскобойников.

— Так точно, — кивнул старлей. — Нашли багры в пожарном щите кафе. Да только там и убирать почти нечего было — за лето или собаки, или кто покрупнее полакомился. Осталось, как в детской сказке — рожки да ножки. Пока вы были на марше, мы успели братскую могилу вырыть и похоронить останки. Документы нашли не у всех — у некоторых верхняя часть туловища просто отсутствовала. Полковник, фамилию не удалось прочитать — весь документ кровью залит, и пара майоров — вот и всё командование было.

— Ладно, давай я людям дам команду тщательно осмотреть технику, — грустно проговорил Самохин и повернулся к машинам. — Вылезаем из машин и начинаем осмотр! Трупов уже нет, поэтому можно смело копаться в механизмах снаружи и внутри бронетехники!

Катя и Михась ещё при погрузке залезли в середину «Камаза» — там теплее. Так же поступили и остальные юнармейцы. Но теперь выскочившие вперёд взрослые экипажи рванули к понравившейся им с виду технике.

— Щас, блин, все хорошие машины приберут к рукам, а нам останется хрен пойми чё… — проворчала Катя.

Но танков и БМП хватило на всех. Даже с лишком. У первой боевой машины пехоты уже колдовал взрослый экипаж, Буряк с недовольной миной на лице прошла мимо них. Прошла вторую боевую машину, потом третью…

— Михась, зырь! — он указала на БМП, стоявшую пред последней в колонне. Они подошли поближе.

— Это чё у неё на башне? — не понял парень. — На нашей такого не було.

— Ха! Мне папа давал один журнальчик почитать, — ухмыльнулась Катя. — Там фотка была с какой-то военной выставки. Это комплекс «Бережок» — самое навороченное вооружение для «Бумера»[11]

— А эт чё? — показал он рукой на турель с четырьмя тубусами.

— У-у-у… это такая классная штука для стрельбы по танкам. С автоматическим наведением. Ёптыть, е…анёт так, что танку совсем кисло будет. Значит, мы эту «Бэху» и берём. Глянь, управление стандартное? — попросила она мужа.

Он залез внутрь, немного повозился там и вылез наружу.

— Ну-да, по ходовой — «двойка», без изменений. А для тебя там аж два пульта управления.

— Сколько? — не поверила она.

— Разумию, шо отдельно для командира и наводчика. А вот это чего такое? — показал пальцем на устройство, схожее с укороченным пулемётом, стоящим на трёх ногах.

— Эх, ты, — мотнула она головой. — Надо будет с тобой дома пройти вооружение, а то так и будешь спрашивать про известные модели. Это, Михась, самый натуральный гранатомёт. Модель АГС-17.

— И на кой он нам?

— Если вдруг против нас будет окоп с арабами, мы в него таких «подарочков» накидаем… — усмехнулась она. — Погнали внутрь, а то скоро заправщики подойдут — надо проверить ходовую и топливо.

Полковник Самохин решил пройтись по колонне бронетехники — разузнать, как продвигаются дела и когда можно начать движение. Вариант оставаться здесь на ночь его совершенно не прельщал. Получив информацию о фактическом состоянии выбранных его людьми танков, он подошёл к колонне БМП. Мехвод взрослого экипажа как раз заканчивал внешний осмотр. Увидев полковника, он быстро подошёл и козырнул:

— Прапорщик Свирин.

— А мои где? — наступили сумерки, и навскид стало сложно определить, где возился экипаж дочери.

— В предпоследней машине, тарщ полковник. Они там такую технику отхватили, — с сожалением поведал мехвод и мотнул головой. — Жаль, что мы кинулись к самой первой машине.

— Поспешишь, как говорится… — усмехнулся Самохин.

— Вот-вот, тарщ полковник.

Самохин дошёл до последней боевой машины пехоты и, несмотря на сумерки, ахнул — на него смотрела самая навороченная модель БМП-2. Внезапно в её чреве кто-то завозился, и на воздух вылезла дочь.

— Фу, мля… какой тут воздух чистый и какой там затхлый… О! Папанька нарисовался! — обрадовалась она. — Пап, гля, какую технику оторвали! Тут лузеры одни приходили, пытались отжать, так мне пришлось использовать родственные связи.

— Я так понял, это ты про взрослый экипаж? — усмехнулся он.

— Угу. Захапали, понимаешь, первую машину, а дальше ума посмотреть не хватило. А уж когда Михась начал её протирать снаружи, решили махнуть не глядя.

— А ты?

— А что я? Сказала, что кто первый, того и тапки. А кому не нравится или званием напирает, так у меня папа сами знаете кто.

— Бессовестная, — мотнул он головой.

— Наоборот! Самая хозяйственная! Правда, Михась? — наклонилась она внутрь башенки.

— А то! Или тарщ полковник хочет, чтобы мы на абы чём сражались?

— Не будете вы сражаться, — покрутил головой Самохин.

— Да ща-аз, тарщ полковник! — вызверилась дочь. — И на хрена мы тогда сюда летели и ехали? Шо б було?

— В резерве будете! — вскипел отец. — И это приказ, товарищ старшина!

— То есть вы, тарщ полковник, решили отменить своё обещание?

— Какое обещание? — не понял он.

— Не зажимать юнармейские экипажи.

— Знаешь, что? — сердито засопел отец.

— Ну, раз так, значит и мы с Михасём отказываемся от данного тебе слова, ПАПА!

— Ты о чём?

— О «фигли-мигли» до восемнадцати лет! А что! Раз мы только и можем, что по территории у гаража рассекать, смысл нам беречься?

— Ах, ты так?

— А как ещё, тарщ полковник? Баш на баш, дашь на дашь.

— Ну, смотрите мне! — Самохин истово погрозил пальцем. — Только попробуйте в первых рядах в бой ввязаться!

— Тарщ полковник, разрешите вопрос? — игривым тоном, как бы празднуя победу над отцом, спросила Катя.

— Ну? — угрюмо посмотрел на неё тот.

— Мы тут до утра или как?

— Или как. Сейчас поужинаем сухпайком и своим ходом. Только выдержит ли Миша? — с издёвкой спросил отец.

— Миха-ась! Батько сомневается, шо ты сдюжишь до Брянску дойти за ночь!

—