– Эй, ты совсем охренел? – Толик постарался вывернуться из «привязи», но клиент связал его крепко. Оставалось только бессильно материться.

«Ну ничего, будет и на моей улице праздник, – злобно подумал Косорылый, – нужно только подловить момент».

Шепча ругательства, он мрачно поглядывал по сторонам.

– Эй! – крикнул Косорылый, когда они миновали плотину. – Куда ты меня тащишь?

– К телепорту. – Голос Бучека звучал натужно.

– Дык… Это… Ты там поосторожнее, в аномалию не влипни, они здесь на каждом шагу.

Словак не ответил. Все-таки взваленная на плечи ноша – в прямом смысле взваленная – оказалась тяжелой.

Начался каменистый участок берега. Обледенелые булыжники отдавали болью в ягодицах, наверняка на заднице будет здоровенный синяк, но Толик стойко переносил тяготы: он выжидал, когда наступит удобный момент.

И дождался.

– Эй! – крикнул он в затылок Бучека, выворачивая голову. – Осторожно! Справа «расколотка»!

Бучек шагнул влево.

– Еще левее! Еще! Зацепишь же!

Пара шагов и… Словак пропал. А на том месте, где он только что стоял, образовался переливающийся зеркально-радужной пленкой куб в человеческий рост.

– Так тебе и надо, – пробормотал Косорылый.

Изловчившись, он вытащил нож. Зажал рукоять между коленей и принялся пилить стягивающий запястья скотч. Время от времени парень поглядывал на куб и недобро ухмылялся. Освободив руки, растер ладони, покрутил запястьем и принялся за ленту, стягивающую ноги.

– Ты там сейчас, небось, беснуешься, орешь матюками, о стены бьешься, да только никто тебя не слышит. Зато ты можешь слышать меня. А я, пока распутаюсь, байку тебе расскажу про Кота. Кот – это сталкер, а не хвостато-мохнатое, как ты подумал. Так вот. Года четыре назад Кот, который тогда еще звался Дачником, отправился в Зону. На привале Дачник отошел в сторонку, снял штаны и пристроился у дерева, как вдруг мир исчез, а вокруг неизвестно откуда появились стены. Дачник в прямом смысле слова сыграл в «ящик». Он тогда от страха забыл, зачем к дереву пришел. Вот представь… Хотя чего тебе представлять, ты и так там. Он орал, о стены бился, вот прямо как ты сейчас. К смерти готовился… Тогда еще не знали про эту аномалию, думали, что Зона все свои «сюрпризы» давно предъявила, а она туз в рукаве припрятала.

Косорылый перерезал ленту на ногах и занялся «привязью».

– «Ящик» – аномалия не опасная, – продолжал он, – но противная. Возникнуть может где угодно, чтобы ее вовремя распознать, опытный глаз нужен. Как у меня, к примеру. А если знать наперед – то не страшно, всего-то нужно посидеть в темноте, потом она сама отпустит. Но сталкеры в том рейде этого не знали и не понимали, жив Кот или уже нет.

Толик отбросил концы веревки. Поднялся, потопал, разминая ноги.

– А потом кто-то из умных рассказал об одном ученом, он, как и Гитлер, родом из Австрии. И такой же садист, кошек мучил – в ящик сажал и всякие непотребства с животиной учинял. Но так как ящик был закрыт, то никто не знал, жив кошак или уже сдох. Вот прямо как с Дачником. Ему поэтому кличку на Кота и сменили.

Радужная пленка, лопнув, растаяла, и перед Косорылым появился Бучек. Красный, взъерошенный, злой.

– Шредингер – великий ученый, создатель квантовой физики! – завопил он, сжимая кулаки. – Это был мысленный эксперимент! Мысленный! Ты, идиот, знаешь, что такое мысленный эксперимент? Никто твоих кошек не мучил!

– И что? – пожал плечами Косорылый. – Ты, это, не напрягайся так, Зона не любит дерганых.

Бучек выдохнул, стянул с плеч рюкзак и уселся сверху.

– Нам нужно на Фолкленды, – произнес он уже спокойнее. – Как можно быстрее, если мы уже не опоздали.

Толик взглянул на него с интересом.

– Думаешь, зачем они в подземный комплекс рвутся?

Косорылый тоже уселся на рюкзак, ожидая продолжения. Но уже на середине рассказа молча поднялся, взвалил рюкзак на плечи и зашагал в сторону телепорта.

4

Сознание то покидало, то возвращалось. Олег чувствовал, как его куда-то несут. Бесцеремонно поворачивают, стаскивают одежду. Тело вдруг обожгло огнем и жгло долго, а потом стало нестерпимо холодно, так, что зуб на зуб не попадал. Чтобы согреться, он попытался свернуться в клубок, но чужие руки уложили его на живот, придавив спину чем-то тяжелым. Хотелось спать, но спать ему не давали. Незнакомый голос постоянно твердил: «Не спи, не спи, не спи».

Темнота сменялась проблесками света. Перед глазами мелькал круговорот лиц – Катька, Мартина, Косорылый, полковник Костюченко… Олегу казалось, что он слышит их голоса, но разобрать слова не получалось – беспорядочная какофония звуков сливалась в звенящий гул. Или это звенело у него в ушах?.. Затем появилось существо без лица. Или лицо закрывало непрозрачное стекло шлема? Нет, какой же это шлем, раз нет желтого костюма биологической защиты? Просто черный провал, сгусток тьмы… Почему-то он был уверен, что это Анита. Пришла за ним. Королева мертвых…

Только как он мог ее видеть, если лежал на животе, уткнувшись лицом в пахнущую сосной доску? К тому же Анита в центре Зоны, внутри Аномалии, а он совсем в другом месте… Только вот в каком?

– Что тебе нужно? – спрашивал Олег, но Анита молчала.

Молчали и мутанты, подтянувшиеся следом. Толпились, подходили ближе, осмелев, протягивали руки, пытаясь его достать. Пустые глазницы сочились гноем, куски гниющей плоти отваливались от завернутых в лохмотья тел. Он уворачивался от скрюченных, цепких пальцев, отбивался, порывался бежать, но его все-таки схватили. Бросили на землю лицом вниз, крепко прижали, удерживая, и навалились сверху всей толпой.

Потом пришел Стефан. В любимой ветровке под камуфляж, которую всегда надевал, отправляясь в Зону. Она была на нем и в тот день, когда он погиб – Олегу до сих пор снились жуткие кровавые пятна. И опять он удивился, как может видеть друга, если лежит ничком.

– Это конец? – спросил Олег. – Я умер?

– Почти, – ответил Стефан. – Но тебе не дадут умереть.

Они сидели у костра, в точности как полгода назад, когда Стефан, уже будучи мертвым, приходил к нему. Олег понимал, что это не настоящий живой человек, а слепок, игрушка, изготовленная Зоной, но все равно был рад другу.

Жар сменялся холодом. Его трясло, все тело болело, мышцы скручивало так, что он готов был вопить. Ему и казалось, что он громко кричит, но на самом деле с его губ срывался едва слышный стон.

Когда стало совсем плохо, сознание ненадолго прояснилось. Олег с удивлением оглядел сумрачное помещение, в котором лежал: потемневшие от времени бревенчатые стены, деревянные лавки, полка с глиняными горшками, свисающие с потолка пучки трав. На столе чадила масляная