– Я… Но…

«Не рада?»

– Да вы что, конечно, рада! – Томочка и сама чувствовала, что прозвучало довольно-таки фальшиво. – Просто очень неожиданно! Представляю, как Илья обрадуется!

«Конечно».

Ирина подошла к зеркалу, взяла расческу, пригладила волосы.

Томочка сняла пальто и сапоги.

– Наверное, это новое лекарство так подействовало, – сказала она. – Надо же, как здорово.

Ирина обернулась к ней и посмотрела прямо в глаза. Во взгляде читалось неприкрытое презрение.

«Глупости».

Томочка решила не спорить – в конце концов, не ее это дело. Вымыла руки, переоделась в домашнюю одежду, пришла на кухню, втайне надеясь, что мать Ильи отправилась к себе. Но надежда не оправдалась: Ирина сидела возле стола, держа куклу, с которой теперь не расставалась.

– Что будем готовить на ужин? – спросила Томочка, которой не хотелось есть.

Ирина подвинула к ней «разговорный» блокнот. Первое, на что Томочка обратила внимание, был почерк. Вместо привычных полудетских каракуль – округлые ровные буквы, выведенные твердой рукой.

«Ты вчера не ела борщ. Брезгуешь? А я старалась. Положи себе и мне. Он вкусный», – было написано на листе.

– У меня аппетита не было, – чувствуя, что краснеет, проговорила Томочка. – Сегодня с удовольствием поем.

Она открыла холодильник, достала кастрюлю.

– Сейчас согрею в микроволновке.

Ирина ничего не ответила. Через некоторое время женщины сидели друг напротив друга, перед каждой стояла тарелка с борщом. Томочка подумала, что не сможет впихнуть в себя ни ложки, но борщ оказался на удивление вкусный.

Ели молча. Ирина аккуратно орудовала ложкой и ломала хлеб на кусочки ловко, без напряжения.

– Спасибо, исключительно вкусно, – похвалила Томочка. – В последний раз такой борщ у бабушки ела. Она отлично готовила.

Убрав со стола, Томочка хотела пойти к себе, но Ирина ее остановила.

«Подожди!» – Она склонилась над «разговорным» блокнотом.

То, как быстро и уверенно писала мать Ильи, было невероятно. До чего же быстро восстановились атрофировавшиеся мышцы! Не потребовалось ни гимнастики, ни долгой практики.

Ирина встала и подошла к Томочке, показала написанное.

«Ты напряжена. Я сделаю тебе массаж».

– Нет-нет, все хорошо, не надо, – запротестовала девушка, но Ирина была настойчива. Надавив Томочке на плечо, она усадила ее на стул.

– Спасибо, – выдавила Томочка.

«Потом поблагодаришь», – усмехнулась Ирина и протянула девушке свою куклу.

«Подержи».

Томочке не хотелось брать куклу, но и ссорится не хотелось тоже.

– Хорошо. – Она взяла Габриэлу. – Пусть пока побудет у меня.

Ирина принялась массировать Томочкины плечи и шею. Некстати вспомнился сон, в котором она пришла ночью в спальню и попыталась ее задушить, но Томочка усилием воли прогнала прочь непрошеные воспоминания.

Пальцы Ирины были сильными и умелыми, и девушка, которая поначалу еле сдерживалась, чтобы не вскочить со стула и не убежать, поймала себя на мысли, что ей нравятся эти прикосновения. Напряжение постепенно спадало, усталые мышцы расслаблялись, Томочку потянуло в сон.

Приятная дремота пропала в тот миг, когда ей показалось, что кукла у нее на руках пошевелилась. Томочка вздрогнула и опустила голову, глядя на Габриэлу. Ирина тут же сжала ее кожу, давая понять, чтобы сидела спокойно.

Показалось, видимо.

Но уже в следующий момент Томочка поняла, что происходит нечто непонятное. Кукла сделалось чугунно-тяжелой: теперь словно бы не Томочка держала игрушку, а та давила на нее своей тяжестью, прижимая к стулу. Девушка хотела отнять руки, но те прилипли к Габриэле. В довершение всего тело куклы стало горячим, будто это была вовсе не игрушка, а живое существо. От куклы шло нутряное, противоестественное, а потому отвратительное тепло. Кажется, внутри нее что-то пульсировало – гнилое, мертвое сердце, которое неизвестно почему стало биться, пробудив к жизни омерзительного монстра.

«Что происходит?» – хотела спросить Томочка, но осознала, что язык не ворочается во рту, а губы невозможно разомкнуть.

Движения Ирины, которые стали грубее и резче, причиняли боль. Томочка попыталась встать, но руки массажистки и проклятая кукла давили, не давая подняться.

Обездвиженная, онемевшая, растерянная, Томочка почувствовала иррациональный ужас. Ей казалось, они с Ириной поменялись местами, и это она теперь не может больше ни говорить, ни ходить нормально, ни шевелить руками-ногами.

Томочка глухо застонала, но ее мучительница не обратила на это внимания. Девушка опустила глаза и увидела, что кукла поворачивает голову!

«Живая! Она живая!» – в ужасе подумала Томочка.

Секунда – и сапфирово-голубые глаза остановились на ее лице. Во взгляде Габриэлы плескалось злое торжество, розовый ротик приоткрылся в ухмылке, обнажив мелкие зубы-бритвы.

Томочка закричала, но сомкнутые губы не дали крику вырваться наружу.

«Они хотят убить меня!» – взорвалась внутри ее головы паническая мысль…

… и Томочка открыла глаза в собственной постели.

Села рывком, испуганно озираясь по сторонам. Все было в порядке: знакомая комната, привычная мебель, занавешенное тюлем окно. Дверь прикрыта, в окно робко заглядывает желтолицая луна.

Как она тут оказалась? Когда закончился жуткий сеанс массажа?

Девушка осмотрела себя и увидела, что на ней ночная рубашка. Значит, она разделась и улеглась в постель, но почему не помнит этого?

Ожившая кукла, полный ненависти взгляд, зубы в прорези рта – выходит, это был сон?.. Конечно, что же еще!

Но куда делись воспоминания – вот в чем вопрос. Может, Ирина подмешала ей что-то в тарелку? Но зачем, а главное, как ей это удалось? Нет, это вряд ли: Томочка ведь сама наливала борщ в тарелку, и Ирина тоже ела его.

Устав размышлять об этом, девушка решила поспать, тем более что думать было сложно: голова словно соломой набита, а глаза буквально слипаются.

«Надо бы поставить стул к двери, как вчера», – подумала Томочка и провалилась в сон.

Придя на работу, Томочка первым делом сварила себе кофе. Спала она как убитая, но все равно не выспалась, поутру еле встала с кровати.

Чувствовала она себя плохо, руки слегка подрагивали, все тело казалось слабым, тряским, как желе. Хотелось одного: закутаться в одеяло и не вставать.

– Ты не заболела? – спросила Анюта, которая тоже пришла пораньше. – Бледная, глаза потухшие.

Томочка безучастно пожала плечами.