— Почему? — поинтересовалась я.

— Кошке понятно: что мало стоит, то из барахла сделано, — отрезала девица. — Им, значит, не вылечишься, только еще сильнее здоровье укокошишь.

В крохотную аптеку втиснулась полная женщина, державшая в руке здоровенную коробку с тортом. Она поставила свою ношу на прилавок, вытащила из сумочки листок и прочитала по слогам:

— «Живохудейстопроцентно». Есть такой?

Фармацевт сняла с полки большую пачку.

— Вот. Полный курс на три месяца. С вас две тысячи сто.

— Да? — процедила посетительница. — А чего такой дешевый? Соседка моя брала по пять тысяч на двадцать один день.

— Российское производство, — пустилась в объяснения провизор, — сделано в каком-то сибирском городе на местных травах.

— Понаехали в Москву, понавезли своего товару! — возмутилась покупательница. — Нам, коренным столичным жителям, ни вздохнуть, ни охнуть, отняли у нас рабочие места. Меня вот выгнали, в нищете живу. Дайте что подороже, импортное.

Я молча слушала разговор. Человек, на самом деле испытывающий финансовые трудности, не станет требовать «чего подороже». Наоборот, он попросит самый дешевый товар, да еще осведомится о скидке. И навряд ли таджик, который метет двор, отнял у этой москвички рабочее место, сомнительно, что она была дворничихой. Если же она размахивала метлой, то, скорей всего, делала это очень плохо, прогуливала рабочие смены, хамила прохожим. Если человек усердно трудится и на «отлично» справляется со служебными обязанностями, его никто не вытурит с работы.

— Есть «Аппетитонон», — предложила провизор, — он на двадцать один день, а стоит три тысячи. Тоже сделано в деревне, но село в Мьянме[7]. Понятия не имею, где это.

— Надо было в школе хорошо учиться, — заметила тучная дама, — я в курсе местоположения государства, оно в Европе в районе Парижа. Качество подходит, цена тоже. Дайте-ка глянуть.

Девушка достала ярко-красную коробку и протянула покупательнице.

— Вот то, что надо, — одобрительно кивнула та. — Состав натуральный, в основе этилбетилгидроксилсульфат… ох, не выговорить. Но, главное, написано: постный продукт, халяль, кошерный. Со всех сторон супер! Беру.

Я подождала, пока любительница импортных лекарств уйдет, и снова сказала девушке:

— Мне нужен только альбуцид. Другого ничего не надо.

— Нету, — заныла та.

— Странно, что в аптеке отсутствует недорогой, но хороший препарат, — заметила я.

— Здесь не аптека, — отрезала девушка.

— А что? — удивилась я. — Повсюду лекарства, вы в белом халате.

Девушка опустила голос до шепота.

— У нас аптечный киоск. Он по площади маленький и не всем торговать имеет право, например, наркотическими веществами никогда.

— Альбуцид — обычные глазные капли, — уперлась я, — недорогие. К средствам особого хранения он не причислен.

— Ой, как же вы мне все надоели! — рассердилась красавица за прилавком. — Может, и лежит где ваш альбуцит, но я не знаю. Вообще-то я училище закончила, диплом имею, работаю на фирме «Окомастерлинза» в отделе продаж. Тут тухну, потому что мама заболела, ларек ей принадлежит. Ой, здрассти! Если вам что нужно, то берите исключительно «Окомастерлинза»…

Я посмотрела на мужчину, вошедшего в магазинчик, и быстро ушла.

Альбуцид нашелся в аптеке у метро, женщина за кассой попросила:

— Введите пин-код.

Я нажала четыре раза на цифру один и увидела надпись «Негодный код». Вторая попытка тоже не увенчалась успехом, пришлось звонить Эмме.

— Кто там? — спросила дама.

— Виола, ваша новая домработница. У меня небольшая проблема — код карты неверен.

— Да? Я могла перепутать, — ответила Эмма, — купите нужное на свои деньги, я мигом верну.

Я посмотрела на ценник, расплатилась за флакон и вернулась в пентхаус.

— Деточка, что вы приперли? — пропела дама в коляске, глядя на упаковку.

— Альбуцид, капельки, — объяснила я.

— И зачем они мне?

— Вы просили их купить.

— Я?

— Вы.

— Когда?

— Минут сорок назад.

— Зачем они мне?

— В глазки капать.

— В чьи?

— В свои, — терпеливо поддерживала я глупый диалог, понимая, что Эмма не совсем дружит с головой. — Хотите чайку? Могу заварить.

Хозяйка пентхауса надула губы.

— Детонька, если я сижу в кресле, это означает лишь то, что я временно не могу ходить. Неделю назад я вешала занавески и навернулась с лестницы, сломала ногу. Вообще-то я бегаю быстрее вас. К чему я об этом говорю? Если человек рулит в инвалидке, то сие лишь свидетельствует о немощи телесной, а с умом у меня все в порядке. Куда и зачем капать альбуцид, я отлично знаю, но мне он без надобности, потому что…

Эмма вытащила из-под пледа диктофон и нажала на него. Прихожая наполнилась голосом хозяйки, который летел из звукозаписывающего устройства:

«— Мне срочно нужен арбутус. Сию секунду. Глаза ломит. Можете купить?

— Арбутус?

— Глаза ломит, прямо жжет».

Морщинистая рука, похожая на куриную лапку, выключила аппарат.

— И что я хотела получить? Альбуцид?

— Арбутус, — вздохнула я.

— Но вы притащили альбуцид.

— Верно, — признала я свою ошибку.

— Почему?

— Ну… я подумала, — забормотала я, — э…

— Не тушуйтесь, ангел мой, — засмеялась хозяйка пентхауса, — не конфузьтесь. Ладно, облегчу ваши страдания. Вы решили, что бабуля, рассекающая в коляске, выжила из ума, ей нужен альбуцид. И поспешили в аптеку. Но в какую?

Я воспряла духом.

— В ларек в торговом центре. Вы сами меня туда направили.

— Ан нет, — отрезала Крамова и снова включила диктофон.

«Арбутус найдете в аптеке в супермаркете. Доступно вам объяснила?

— Да. Я все поняла».

Эмма ткнула пальцем в кнопку.

— Вы сказали «да» и поскакали к метро. Вывод: или вы не умны, или считаете меня дурой, а себя весьма разумной особой.

Я растерялась.

— Я пошла в торговый центр и…

— А вам велели в супермаркет, — повысила голос хозяйка. — Считаете, что магазин с продуктами и скопище лавок со шмотками — одно и то же?

— Нет, — ответила я, чувствуя себя полнейшей идиоткой. — Извините, я решила, что вы перепутали название глазных капель. В торговых центрах всегда есть супермаркеты, а там аптеки.