кому угодно. Но дальнейшая жизнь Чарльза, его счастливый второй брак с Камиллой доказывают, что тут Диана, скорее всего, права. Ведь действительно, несмотря на все, что происходило в его жизни, он продолжал любить Камиллу!

Реакция на услышанное была вполне предсказуема: трехдневная булимия, страшная рвота, депрессия, мысли о самоубийстве… И еще большее осуждение и отдаление от близких.

Тот же Вaн дер Пост скажет потом своей дочери очень жестокие слова по отношению к принцессе: «Диана – самый настоящий параноик! Ее беда в том, что она слишком много времени проводит, подглядывая в замочные скважины». Понятно, что выражение «замочные скважины» тут употреблено фигурально, и модный в то время философ говорил о способности… даже, точнее, потребности Дианы выискивать во всех человеческих проявлениях доказательства своей несчастной доли. Постепенно за Дианой прочно закрепилось звание неврастенички. Так о ней вспоминают даже слуги, с которыми она была то весьма демократична и даже мила, то неожиданно становилась настоящей стервой.

«У Дианы была репутация человека, способного сделать жизнь слуг совершенно невыносимой, – рассказывала Вэнди Бэрри, экономка Чарльза и Дианы. – Мягкая, добрая и сострадающая Диана – это только одна составляющая гораздо более сложной и противоречивой личности. Сторона, которая никогда не демонстрировалась публике, оказалась не очень приятной и совсем не вписывалась в известный всем образ. Частая смена настроений делала принцессу непростым в общении человеком. Действительно, никогда нельзя было предугадать ее реакцию или предвидеть, как следует держать себя с ней».

С другой стороны, трудно не подглядывать в замочную скважину, если там тебя каждый раз ждет что-то интересное. Роман Чарльза с Камиллой отнюдь не был плодом воображения Дианы. Но все окружающие, от слуг до королевы, считали, что Диана просто зря делает из этого трагедию. Большинство королев и принцесс так жили, закрывали глаза на любовниц своих мужей и были вполне счастливы. А она выискивает что-то, как обычная ревнивая жена, и всегда чем-то недовольна – телефонные разговоры подслушивает, может, еще и запах духов Камиллы на одежде Чарльза будет вынюхивать?

«Безразличие принца могло сокрушить кого угодно, – вспоминала Вэнди Бэрри. – Однажды днем, когда мальчики играли с няней в детской, Диана выбежала вслед за мужем, направлявшимся в гараж взглянуть на свой «Астон Мартин». Когда они ступили на скользкую деревянную крышку угольной ямы, Диана поскользнулась и упала. Чарльз продолжал идти, даже не оглянувшись на сидевшую на земле и всхлипывающую жену».

Растущее отчуждение с Чарльзом приводило к все большей зависимости Дианы от мнения общественности. Среди людей, в толпе, она чувствовала себя по-настоящему счастливой – там ее любят, ей поклоняются, ее ждут! Хотя, конечно, и тут было не все гладко – если люди, публика, толпа, всегда обожали Диану, то пресса вовсе не была к ней так уж лояльна. И в пору ее брака с принцем Чарльзом, и тем более после их разрыва на нее выливались целые ушаты грязи и оскорблений. И она воспринимала это очень болезненно.

«Чарльз не заметил, что я поумнела. Я не так глупа, как обо мне думали в королевской семье»

«Забота Дианы о собственном имидже имела две стороны, – рассказывала Вэнди Бэрри. – Когда о ней писали что-либо льстившее ее самолюбию или печатали парочку удачных фотографий, она могла быть на седьмом небе от счастья. Но если появлялась критическая публикация, она впадала в истерику. На каминных решетках часто попадались обрывки нелестных для нее статей. Чарльз придерживался противоположных взглядов, полагая, что для собственного спокойствия лучше не читать критики. Но некоторые материалы передавались ему по факсу из его офиса, если в них содержалось что-то особенно шокирующее. Они прочитывались и с раздражением бросались в огонь. – Проклятая желтая пресса, – ворчал он. – Почему она не может оставить нас в покое?»

Несмотря на свою занятость воспитанием детей, Диана начала делать первые самостоятельные шаги в политике. Например, поехала одна, без отказавшегося от поездки Чарльза, представлять британский королевский дом в Монако, на похороны погибшей в автомобильной катастрофе принцессы Грейс.

Конечно, никто не настаивал на том, чтобы она туда ехала. Это было ее решение. Но чуткий супруг, который, по его же словам, в первую очередь выбирал себе в спутницы будущую королеву, мог бы оценить, как блестяще смотрелась Диана среди первых дам Европы и Соединенных Штатов. Оценить, поддержать, похвалить и тем самым, возможно, навсегда покончить с преследовавшими принцессу неврозами и депрессиями. Все дальнейшие события доказывают, что Диана действительно была рождена для публичной общественной деятельности. И несколько слов поддержки вполне могли бы превратить «гадкого утенка» в одну из самых великих королев Англии!

Но… как всегда, в жизни леди Ди появляется это проклятое «но»! В Букингемском дворце ее триумфа не заметили. Точно так же, как когда-то не оценили ее вклад в результат австралийского визита. Чарльз даже не посчитал нужным встретить жену в аэропорту, опустив ранг визита до частной поездки на похороны подруги.

Все та же ревность? Да нет, пожалуй. В данном случае банальная черствость. То, до чего Диане приходилось доходить своим умом и интуицией, давалось членам королевской семьи с детства. То, что было для принцессы победой, им казалось рутиной – недостойными их высочайшего внимания мелочами. Это же всего лишь ее обязанность – служить королевской семье везде и всегда, представлять ее на различных мероприятиях и улучшать ее имидж.

Помните слова Чарльза о любви, вырвавшиеся во время объявления помолвки: «Что бы ни значило это слово…»?

Диана тогда была оскорблена. Возмущена. И, наверное, любая женщина, даже в меру сдержанная, на ее месте чувствовала бы то же самое. То, что Дина любила своего мужа, – несомненно. Но ведь, положа руку на сердце, и ее любовь тоже не была образцом верности. Изменял не только Чарльз. Молодая, красивая, мучимая постоянными комплексами женщина, обделенная вниманием мужа… Стоит ли удивляться, тем более упрекать ее в том, что иногда сердце ее оживало и пульс начинал биться учащенно в присутствии других мужчин? Правда, здесь надо уточнить, что началось это точно не сразу – несколько лет Диана продолжала надеяться, что Чарльз вот-вот ее оценит и наконец перестанет встречаться со своей Камиллой. Но уже вскоре после рождения принца Гарри стало ясно – все бесполезно…

«Люди хотят видеть во мне сказочную принцессу, обладающую свойством превращать все в золото. И мало кто понимает, что человек, от которого они ждут чуда, постоянно корит себя за несоответствие этому образу»

Первое имя, которое приходит на ум всем, кто изучал жизнь Дианы, – это сержант Бaрри Мэннеки, телохранитель принцессы. Было ли между ними