Илария извлекла из висящего на запястье ридикюля чуть приоткрывший лепестки тёмно-красный бутон и протянула его Островскому.

— Я всегда буду дарить тебе цветы, — пообещала мачеха. Глаза её сияли, а нежный румянец явно молодил. — Я так счастлива за нас, Малыш.

Прозвище из далекой юности в столь неподходящей ситуации больно резануло слух, и Лаврентий оттолкнул розу.

— Да, любимый, ты, как всегда, прав, — как будто бы не поняв его, согласилась Илария, — нужно сразу сделать с цветком то, что положено.

Она склонилась к мнимой больной. На постели, смежив веки, лежала совсем молодая девушка с толстой русой косой. Илария вколола цветок в пряди около виска.

— Что ты сделала с этой девчонкой? — спросил Островский.

— Ничего… Моя настойка безотказна… Сейчас нашей гостье снятся прекрасные сны, а когда она проснётся, мы поиграем, — отозвалась Илария. Она окликнула Анфису и приказала: — Найди бездельников, считающих себя здешней прислугой, и вели растопить баню.

Служанка вышла, а Лаврентий занял её место у кровати и с любопытством уставился на спящую девушку. Та казалась хорошенькой. Милое личико в форме сердечка, хрупкая фигурка.

— Кто это? — поинтересовался Островский, перестав злиться. К чему устраивать склоки, когда ему привезли новую самку?

— Я же говорила, что нам нужны садовые цветы, — напомнила Илария. — Девчонка — дочка хоть и деревенского, но учителя. Вместе с сестрой приехала в город. Пока старшая из них торговалась с приказчиком в лавке, младшая, глазея по сторонам, стояла на улице. А мы с Анфисой как раз проходили мимо. Я сразу чувствую, когда девице стукнуло пятнадцать, её выдает прелестный, ещё чистый, но уже зовущий запах. Я просто опьянела от этого аромата и поняла, что девочку послала нам судьба. Мы сказали ротозейке, что ищем компаньонку — чтицу на очень хорошее жалованье. Девчонка обрадовалась такому шансу и без страха пошла с нами. Дальше всё оказалось совсем просто: я угостила её морсом с настойкой опия, и как только глупышка заснула, мы быстро собрали вещи и отправились домой.

— Так ты съехала с квартиры?

— Конечно! Прошло много времени, и ты, наверное, уже занял деньги. Мне ведь не нужно больше скрываться?.. Впрочем, я и так не поняла, зачем было прятать меня от кредиторов. — Илария глядела незамутнённым взором, и Лаврентий не смог распознать, говорит она искренне или издевается.

— Нет, я ещё не успел сделать того, что собирался, — ответил он. — Но ты понимаешь, как мы рискуем? Это тебе не хутор в Курляндии, здесь дворовые сразу на нас донесут.

— Что ты так волнуешься? Мы играли уже дважды, никто нас не видел. Чулан в бане — отличное место для нашей гостьи. Ты ведь сам в прошлый раз поставил на него крепкий засов.

Лаврентий вспомнил последнюю Игру. В тот раз жертва попалась не слишком красивая, но это, как ни странно, не отразилось на полученном удовольствии, а с такой милашкой, как нынешняя девица, всё будет просто великолепно. Вожделение уже разогнало кровь Островского, его плоть затвердела. Поняв это, мачеха довольно хмыкнула:

— Я знала, что ты оценишь подарок. Этот цветочек расцвёл только для тебя.

Илария расстегнула голубое платье девушки и обнажила её грудь. Лаврентий сглотнул слюну и, не удержавшись, протянул к спящей руку. Он грубо смял один сосок, а потом и другой. Девушка слабо застонала.

— А что ещё у нас есть? — игриво спросил Островский.

— Всё для тебя, — промурлыкала Илария и задрала девушке юбки выше пояса.

Белый, как сметана, живот с треугольником тёмных волос так возбудил Лаврентия, что он сразу же раздвинул жертве ноги.

— Не спеши, Малыш! Я отдам эту куколку тебе, но не сегодня. Мы так давно не играли, мамочка тоже хочет ласки. — Илария перехватила руку пасынка. — Иди к себе — отдыхай, я потом за тобой зайду.

Поцеловав Лаврентия в губы, мачеха подтолкнула его к двери.

Он пошёл к себе, размышляя, почему поцелуи всех других женщин кажутся ему столь пресными и лишь губы Иларии опаляют. Мачеха зажигала в Островском такую страсть, что он даже заколебался. Не послать ли все планы к чёрту? Зачем жениться, если ему и так хорошо? Терзаясь сомнениями, Лаврентий ушёл в свою комнату, где, не снимая сапог, завалился на кровать и стал ждать заветного сигнала.

Не прошло и получаса, а в его комнату заглянула укутанная в тёплый капот Илария.

— Пойдем, Малыш, мамочка тебя порадует, — позвала она.

Женщина обняла Лаврентия, прижалась к нему всем телом и так, бедром к бедру, повела через двор к приземистому рубленому домику — бане. К приходу хозяев в большом предбаннике так натопили, что дышать было нечем. Илария сбросила капот и осталась лишь в белых шёлковых чулках и высоких чёрных ботинках.

— Малышу жарко, — промурлыкала она и потянула с Лаврентия плащ, — сейчас мамочка разденет его.

Женщина знала, что делала, и столь простое действие, как раздевание, превратилось у неё в изысканную игру. Пальцы и губы Иларии оказывались там, где нужно, и Лаврентий купался в волнах терпкого изысканного наслаждения.

— Сейчас мамочка сделает своему Малышу очень приятно…

Губы женщины сомкнулись на мужской плоти, Лаврентий вздохнул, закрыл глаза и отдался сладостным ощущениям… Илария отстранилась именно в тот миг, когда Островскому уже показалось, что он не сможет остановиться. Но, оказывается, смог…

Мачеха обняла его и потащила к широкому сосновому столу. Она уселась на край столешницы и приказала:

— Теперь твой черёд.

Лаврентий опустился на колени и принялся медленно скатывать чулки, поглаживая обнажённые бедра женщины. Его пальцы проскальзывали между её ног. Вскоре Илария уже пылала, дыхание её прерывалось, а щёки цвели пунцовым румянцем. Пора!.. Лаврентий припал губами к влажному лону. Дрожь сотрясла тело Иларии, она закричала и… обмякла. Что ж, это было чудесной прелюдией, а теперь начиналось самое главное.

В дальней стене предбанника отворилась дверь, и из маленького чулана вышла голая Анфиса. Островский сглотнул слюну при виде её широких бедер и огромных арбузных грудей. Служанка подошла к столу и обратилась к хозяйке:

— Барыня, там дрянная девчонка за вами подглядывала!

Анфиса вернулась к чулану и вытащила оттуда испуганную девушку. Её уже полностью раздели, а руки связали в запястьях. Служанка грубо схватила пленницу за плечи и вытолкнула на середину комнаты.

— Ты что, подсматривала?! — воскликнула Илария. Она подошла к девушке и отвесила ей оплеуху. — Ты знаешь, что нельзя подсматривать за взрослыми, и сейчас будешь наказана!

Хозяйка кивнула служанке. Анфиса, схватив жертву, бросила её лицом вниз на скоблёные доски стола. Илария изо всех сил шлёпнула жертву по ягодицам. Явный отпечаток руки сразу же проявился на белой коже, а Илария впилась взглядом в глаза любовника. Она увидела то, чего добивалась, — отсвет наслаждения. Илария вновь ударила жертву, потом ещё и ещё.