— Нормально, — пожал плечами Вихр. — Матери с отцом помогает.

— Ах, да, родители… Родня это всегда прекрасно, — мор пристально посмотрел на подростка. — Одному плохо. Жалко, что Кикимор не хочет найти настоящую родню.

Сирота поерзал.

— А вы можете? Найти настоящую родню?

— Можем.

— Для любого?

— Моры не слуги делать что-то по первому требованию разин! — отрезал Хил и вдруг тут же смягчился. — Но иногда мы платим за услугу услугой.

Вихр затих, обдумывая сказанное. Мор терпеливо ждал.

— А я? Что я могу для вас сделать?

Хил как бы непонимающе посмотрел на парня.

— В смысле? Ты и так делаешь все положенное, за что тебе и платит глава. Как его? Чеброд?

— Чернобород. Нет, я… Я могу что-то сделать именно для вас? Принести что-то, передать, может, вам купить чего надо или подсказать что?

Вихр не знал, чем он может быть полезен таким людям, но не мог не попробовать. Хил в ответ задумчиво посмотрел в окно. Некоторое время он не обращал на юношу внимания, а потом вдруг резко хлопнул по столу смуглой ладонью.

— Есть одно дело. Но я возможно не могу просить тебя об этом… — он с сомнением посмотрел на парня. Сирота обрадовано встрепенулся.

— Можете! Что нужно?

— А что ты хочешь взамен? — проницательно поинтересовался мор.

— Чтобы вы нашли мою родню! Должны же у родителей быть хоть какие-то родственники!

— О! — Хил улыбнулся. — Это можно попробовать сделать.

Сердце Вихра забилось быстро-быстро.

— А я? Что должен сделать я?

Со стороны кладовой что-то загромыхало. Хил недовольно поморщился и ответил:

— Это касается твоего друга, Кикимора. Мы очень скорбим о каждом потерянном соплеменнике и очень хотим его вернуть в нормальную среду. Сам подумай, что ждет его у вас? Презрение, одиночество, отсутствие нормальной жизни. Он хороший мальчик и любит приемных родителей, но слишком упрям и недальновиден в силу возраста. Увы, среди разин он не сможет прижиться никогда. А вот у нас его ждут почет и уважение. Мы разовьем его способности, дадим ему работу, дом, когда-нибудь он женится на хорошей море, которая почтет за честь иметь в мужьях Кикимора.

Вихр нахмурился.

— Почему? Полукровкам на Валахаре нигде не рады. Потому что ему достанется Сила?

Хил нервно улыбнулся.

— Ты умный мальчик, сам все понимаешь. С такими способностями твоего друга ждет большое будущее. Но не среди разин.

— Да, наверное… — неуверенно протянул сирота.

— Вот и тебе это ясно. А Кикимору — нет. Так убеди его не ломать свою жизнь. Никто же не запрещает ему видеться с приемной семьей. Никто не собирается его ограничивать в чем-либо и прочее. Мы просто хотим, чтобы он вернулся в свое племя и жил с нами, жил достойно и полноценно, понимаешь?

Идея звучала заманчиво, и Вихр кивнул.

— Я попробую, — сказал он. Хил благодарно кивнул.

— Ты необычайно умный и добрый юноша, я уверен, ты позаботишься о друге. Но сейчас уже довольно позднее утро, тебе разве не надо в конюшню?

Сирота встрепенулся, поблагодарил мора за все и помчался на улицу. Скоро жена главы придет проверять работу, а он еще так много не сделал! Надо торопиться!

Мор посмотрел вслед юноше и довольно улыбнулся.

Злена, прятавшаяся за огромными корзинами с ягодами, что стояли между кладовкой и кухней, задумчиво закусила губу. Сила, значит? Это что же, Кикимор будет значимее Угела или даже сына Черноброда? Интересненько…

* * *

Жад оставил Майку пастись у калитки и поспешил к дому. Солнечный дождь они переждали в конюшне, пока парень чистил лошадь, теперь обоим полагался обед. В доме братья-сестры уже уселись вокруг стола, отец и дядя Бой поели первыми и поспешили на улицу — отдохнуть в тенечке. Мать, бегающая по кухне, встретила Жада улыбкой.

— Отец говорит, из тебя хороший помощник в поле вышел. Хвалит.

Жад выпрямился и выпятил грудь вперед. Похвала отца всегда приятна. Пятилетняя Яниска прыснула со смеху, но тут же получила подзатыльник от Гроша.

— Не к месту хохочешь! — сурово сдвинув брови прошипел десятилетка. Девчонка показала ему язык и пересела подальше, спрятавшись за двенадцатилетнюю сестру Ину, и сейчас что-то сосредоточенно зашивающую, несмотря на обеденное время.

— Молодец-молодец! — словно кто-то с ней спорил, припечатала мать. — Садись, тебе первому наложу. Помощник растет, сразу видно! Руки золотые!

Руки были только что вымытые, а отнюдь не золотые. К тому же именно благодаря им, а точнее магии, которая, как известно, всегда действует через пальцы, животные в доме Пахаря всегда были послушны и выполняли свою работу как положено. Так что обычные рабочие руки.

— Вот только мало вы отходов загрызкиных принесли — ведро всего, да и то неполное! — принялась тут же сетовать женщина. — Марька с торжка отцу говорила, надо закапывать по ложке на каждые двадцать шагов, чтобы урожайность поднять к следующему циклу. А у нас землицы-то обрабатываемой ого-го! Не поленился бы ты, сходил еще на болота.

Жад, уже было нацелившийся ложкой на еду, удивленно и обиженно посмотрел на мать.

— Мам, не пойду я туда больше! Там опасно! И потом, я один нужного места не найду.

— А ты этого своего зеленомордого попроси! — ложка с кашей шмякнулась в следующую тарелку. — Он же ж кикимор наполовину, неужто Тропу не выстроит?

Разговор перестал радовать Жада.

— Не выстроит. Не захочет он туда больше идти, там загрызки в два раза меня длиннее, и клыки у них с мой палец!

— Ой! Змеюки испугался! — всплеснула руками мать семейства, предварительно поставив кастрюлю посреди стола. — Да он сам любой змеи пострашнее! И что это за мода добрых людей отсылать ни с чем! Да он рад радешенек должен быть, что ты вообще с ним заговорил, со смеском этим! Это ему почесть такая — помочь хорошему дому, а он, значит, нос воротит от порядочной семьи! Уже и ногой лень топнуть! Ишь зарвался-то! Вот зря ты его в той драке пожалел! Видишь оно, как добрые дела-то оборачиваются!

Жад пожалел парня, потому что тот знал, что шансов у него нет, а прятаться не стал. И дрался по-честному, хоть и понимал, что силы у них совсем не равны. В общем, удивил тогда Лесн пахарского сына. Те же прихлебатели Угела Кривоноса так и норовят всегда ударить со спины или еще какую подлянку устроить. А полукровка, какие бы слухи о нем не ходили, бесчестно себя еще ни разу не проявил. И в тот день на болотах загрызку за собой увел. А ведь мог не прочь побежать, а к нему, к Жаду,