каким-то бескрайним полям и пролескам, а дождь даже не думал кончаться. Даже мысли о том, что мне делать дальше, в голову не шли — всё было вытеснено мыслями о том, как меня задолбал этот дождь и о том, как я хочу уже добраться хоть куда-то, где можно будет отдохнуть.

По распутице я шёл не меньше часа, а дождь всё это время лил не переставая. Наверное, когда ты уже вымок до самой последней нитки и мокнуть больше некуда, это можно и потерпеть… если бы хотя бы асфальт был под ногами!

Увы, там, где пробирался я, асфальта не было. Под ногами хлюпала вязкая грязь, идти было тяжело, ветер бил в лицо, а промокшее тело продрогло до костей. Идеальный день, бл*ть.

Поэтому, увидев старый Могильник, я направился к нему. Хотя бы немного передохнуть… кажется, вдалеке виднелась сельская дорога; это уже какое-никакое, но направление. Но я валился с ног. Кажется, залечив мои раны, Смерть вовсе не убрал усталость и стресс.

Просто посидеть у стенки.

Минут пять. Пусть ноги отдохнут.

Ну ещё пять…

И ещё…

…я почти задремал там, у самого входа в строение, напоминающее большой склеп, когда неожиданно услышал голоса. Люди!! Первой моей реакцией было броситься к ним навстречу. Если здесь есть люди, то они как-то сюда попали, у них есть транспорт, они знают дорогу…

На моё счастье, я успел услышать голос своего декана и узнать его раньше.

* * *

— …а вот это самое использование Двери… как вы его вообще засекли? — Михаил моргал, оглядывая Могильник. Очередной криповатый склеп совершенно не пугал его — таких он за свою жизнь повидал целое множество.

Ингрид пожала плечами, заходя следом за ним и приглядываясь к темноте. У них с собой ведь были фонари дневного света… вот только остались в машине. А впрочем, какая разница, что им тут разглядывать?

— Зверев давно привязал к ней дешёвый артефакт-сигналку, и оставил её у меня, — отозвалась она. — Он и говорил — мол, если сработает, значит, у меня всё плохо, дуйте ко мне изо всех сил.

— Хорошо, — кивнул Михаил. — Но… больше его никто не засёк? Оно нас не выдаст?

— Ты действительно не о том думаешь, Миша, — отрезала Ингрид. —Ты хоть представляешь себе, что такое Дверь?

— Защитный амулет одноразового действия, — пожал плечами её собеседник. — Позволяет один раз обмануть судьбу и выбраться живым из ситуации…

Ингрид покачала головой и махнула рукой, обрывая его.

— Это не какая-то защитная побрякушка, Миша. Этих штук на весь мир — несколько десятков, и это артефакты высшего порядка. Зверев свой обнаружил в одном из крупнейших Могильников, ещё в первые годы Прорыва, и хранил, не трогая, всё это время. Потому что Дверь — это страховка на самый крайний случай.

— Побочные эффекты? — Михаил развернулся к собеседнике всем корпусом.

— Дверь не спасает от смерти, Миша, — отозвалась Ингрид, медленно обходя первую комнату Могильника по периметру. — Дверь выводит тебя с Той Стороны, если ты ещё не успел уйти достаточно далеко. Буквально воскрешает из мёртвых.

— Хочешь сказать, это что-то вроде Ключа?! — изумился Михаил, двигаясь за ней. — И он всё это время был у Зверева? Тогда зачем мы вообще устроили это всё, вместо того, чтобы…

— Нет, не что-то вроде Ключа. Дверь ведёт только оттуда — сюда, но не наоборот. Дверь, как ты сам заметил, вещь одноразовая, к тому же ещё и «одноместная». Наконец, насколько мне известно, Дверь не защищает от воздействий Той Стороны, и если у человека не хватит силы воли, или банально недостанет времени, он не сможет применить артефакт.

Михаил кивнул.

— Ясно, понятно. Демо-версия Ключа для бедных. Так, значит, Зверев там успел помереть и воскреснуть? Надеюсь, он теперь не нежить?

— Дверь не превращает в нежить, иначе какой в этом был бы толк? Нежитью в нашем мире можно стать и безо всяких артефактов.

— То-то и оно, что… — Михаил вздохнул. — Ладно. Но если он всё-таки задействовал Дверь, если использовал последний шанс и вернулся — почему не связался с нами уже после этого? Это он что, получается — погиб, вернулся с Той Стороны и затем ещё раз погиб?

— Ты у меня спрашиваешь? — удивилась Ингрид. — Я затем туда и еду, чтобы это выяснить.

Остановившись возле разбитого саркофага в стене, она покачала головой.

— А впрочем, даже если Зверев мёртв, окончательно и бесповоротно, это ещё не трагедия. Да, он ценный кадр, да, его потеря ударит по Немёртвому. Но его смерть ничего не нарушит в нашем плане — даже наоборот, в каком-то смысле, сделает всё лишь убедительней. А вот если кто-то каким-то чудом выжил — кто-то из тех четверых студентов…

Она замолчала, неожиданно уставившись на пол.

* * *

Лёжа в самом дальнем углу саркофага (я скорчился так, как только мог, чтобы не застрять в каменной могиле), я уставился на пол склепа.

Следы.

Вот бл*ть. Следы. Мокрые, грязные… как я не сообразил сразу? Они же выдают меня с головой.

Заслышав голос Ингрид Дитмаровны, я решил, что вовсе не хочу сейчас выдавать своего присутствия, и наскоро забрался в саркофаг, чья крышка была выломана из стены. Но как же я не учёл, что следы…

Ингрид стояла совсем рядом; стояла и размышляла о том, что ни один из студентов не должен был выжить, а иначе все их планы пойдут прахом.

Стараясь не дышать, я лишь молился, чтобы она не обратила внимания на следы…

Вот ведь чёрт. Она смотрела прямо на них.

* * *

Ингрид подняла лицо на Михаила.

— Какого?.. — проговорила она уже вдвое тише. — Здесь кто-то есть, Миша.

— Что?! — мужчина тут же подскочил к ней. — С чего ты взяла?

— Следы, — она указала вниз; ладонь буквально на автомате легла на рукоять меча, неизменно висящего на поясе. — Посмотри на следы. Вода и грязь, они совсем свежие…

Михаил пожал плечами.

— Погоди. Это разве не наши с тобой следы?

Двое озадаченно разглядывали пол, пытаясь что-то понять в почти кромешной темноте.

— Зря ты подошёл сюда, — медленно проговорила Ингрид. — Теперь уж точно не разберёшь, но я готова была поклясться…

Михаил выдохнул себе под нос.

— Погоди. Если бы здесь были какие-то ещё следы, кроме наших, они бы