Паоло стоял на мелководье, вода ручьями сбегала с его тела. Он встряхнулся, разбрызгивая вокруг миллионы сверкающих капель. Если он и устал после своих упражнений, ровно вздымающаяся и опадающая грудь не давала тому никаких подтверждений.

Элен понятия не имела, как давно он слушает, но была уверена, что не сказала ничего такого, что могло бы его рассердить.

— Твоя мать была очень добра.

— Не смей втираться к ней в доверие. Я не хочу, чтобы потом ей было больно.

Рывком он приподнялся на руках, перекинул тело через бортик и встал на ноги.

— Как я могу сделать ей больно?

— Как? Своим отъездом.

После теплых слов Кармеллы напоминание показалось еще горше.

— Вот с чем связан твой мрачный вид в день нашего приезда — ты не желал, чтобы я излишне сближалась с твоей матерью.

— Точно, — откликнулся он, промокая лицо полотенцем.

— То есть ты предпочитаешь, чтобы я грубила ей. Так?

— Глупости. — Паоло отшвырнул полотенце в сторону. — Просто держи дистанцию.

— Очевидно, это основополагающая причина того, что ты меня сюда привез, — в ее голосе слышался сарказм. — Чтобы я держала дистанцию. Кто бы мог подумать!

Элен поднялась с шезлонга, но путь ей перекрыли шесть футов и два дюйма рычащего итальянского тестостерона.

— Я привез тебя сюда, чтобы присматривать за тобой, — прогремел Паоло, яростно сверкая глазами.

На ее щеках загорелись красные пятна. Негодование во взоре ничуть не уступало его собственному.

— Значит, ты напрасно побеспокоился, — произнесла она, цедя каждое слово сквозь зубы, — потому что я в состоянии присмотреть за собой сама.

И не давая ему ни секунды на ответ, Элен обошла его и нырнула рыбкой в бассейн. Не одному же Паоло успокаивать нервы физическими нагрузками. Элен стремительно поплыла, пытаясь блокировать в сознании все, не относящееся к перемещению своего тела вперед.

Отталкиваясь то от одного бортика, то от другого, она наслаждалась ощущением власти над водной стихией. Если бы так же легко было пробиваться сквозь темные глубины сознания Паоло! Не в пример чистой воде бассейна, там не было ничего прозрачного. Всякий раз, когда ей казалось, что она достигла успеха, ее поджидала очередная ловушка.

И Элен продолжала плыть, не обращая внимания на усталость, считая взмахи рук от одного края бассейна до противоположного.

Внезапно на ее пути оказалось препятствие. Прямо перед собой Элен увидела его ноги, твердо упирающиеся в выложенное плиткой дно бассейна. Не останавливаясь, она сменила направление, пытаясь обогнуть преграду. Паоло схватил ее за кисть, остановив на ходу. Захлебываясь, она встала на ноги и попыталась вырвать руку.

— Пусти меня!

— Перестань, — велел он. — Успокойся. Теперь он завладел обеими ее кистями, и о спокойствии и речи быть не могло. Кроме того, после интенсивных упражнении ее мускулы превратились в желе.

— Я не подчиняюсь твоим приказам.

Освободив одну руку, Элен попыталась ударить его. Он отклонился, и ее рука погрузилась в воду, взметнув вверх фонтан брызг. В ту же секунду он снова ухватил ее за свободную кисть.

— Что ты себе позволяешь?! — неистово выкрикнула она.

— А ты что себе позволяешь? Пытаешься загнать себя насмерть?

— Не притворяйся, будто тебя это волнует. Да тебе наплевать на меня! — Вода бурлила вокруг них, и Элен становилось все труднее держаться на ногах. — Ты притащил меня сюда только затем, чтобы следить за беременностью. Я для тебя — ходячий инкубатор. Тебе нужен только этот ребенок!

Паоло вдруг прекратил борьбу и глухо и отчетливо произнес:

— Это не единственная причина, по которой мне желательно твое присутствие.

Его внезапная неподвижность ошеломила ее, сбивая с толку. Элен никак не удавалось отдышаться после недавнего интенсивного заплыва. Под бело-синим купальником ее грудь часто поднималась и опускалась, привлекая его внимание четко обрисованными округлостями и выступающими точками сосков. Несмотря на холодную воду, он ощутил, как сам разгорается от внутреннего жара.

— Вижу, мы понимаем друг друга, — сказал Паоло.

Он переместил руки ей на бедра, воспользовавшись ее изумленным молчанием, чтобы притянуть ее к себе.

Ладони Элен легли ему на плечи, завитки волос образовали ореол вокруг лица, на котором пылали губы, полураскрытые, дрожащие.

— Паоло, — проговорила она, вопрошая и предостерегая одновременно. — Паоло.

Черт! Паоло втянул в себя воздух. Что делает с ним ее голос! Проникая глубоко внутрь, затрагивает самые потаенные места. Он прижал Элен крепче. Наступил ее черед задохнуться в тот миг, когда их тела соприкоснулись и она ощутила его возбуждение.

Опустив голову, он коснулся губами ее губ. После бассейна они были слегка солоноватыми, сводящими с ума, такие губы, наверное, должны быть у русалки. Она могла бы сидеть на выступающей из воды скале, околдовывая его, пользуясь свое женственностью, как магнитом, провоцируя на безумства показным безразличием.

Рот Элен открылся, расцветая под его губами, позволяя полнее ощутить ее вкус, выпить ее. Она таяла под его поцелуями, и он без труда отвел в стороны лямки ее купальника.

Все, теперь его ничто не остановит.

И вдруг она нервно оглянулась по сторонам.

— Твоя семья.., дети…

— Карло повез их всех в город. Они еще не скоро вернутся.

Она взглянула прямо ему в лицо, в зеленых глазах плясали золотые искры, подобные тем, что сверкали в ее волосах под лучами солнца. Паоло снял ее ладони со своих плеч и стащил купальник ниже. Потом по очереди взял каждую руку и торжественно поцеловал.

— Ты такая красивая, — сказал он. — Знаешь, я мечтал об этом с той ночи в Париже. Люби меня, Элен.

Мгновение она стояла не шевелясь, и лишь бешено пульсирующая жилка у горла выдавала, что творится у нее внутри. Потом она сцепила пальцы у него на шее, наклоняя его к себе. На этот раз ее губы слали ему призыв, ее язык искал вход в его рот.

Возбуждение накрыло Паоло с головой. Они погружались в воду, снова выныривали, их поцелуй длился, казалось, бесконечно, бросая вызов необходимости прерываться на дыхание, ее волосы шелковым шлейфом скользили за ними.

Наконец оба вынырнули на поверхность, хватая ртом воздух, понадобившийся, чтобы поддержать огонь, пылающий в них. Именно эту женщину он помнил по Парижу, по ней тосковал с того памятного дня.

Его руки сорвали с Элен каким-то чудом еще державшийся купальник, приподняли тяжелые груди, спустились к начавшей полнеть талии, погладили округлившийся живот. Она поражала его совершенством форм. И вся она будет принадлежать лишь ему.