— Ага. — сказала Лида. — Можно связываться с сущностями из других миров.

— Интересно.

Мне нравилось с каким сосредоточенным усердием она готовила отвар. Как были точны и красивые все ее движения. А во взгляде читалась спокойная уверенность.

— Сам цветок, найден, кстати, на разных не связанных между собой планетах. А вот культуры аборигенов, которые находились на некоторых из них имеют множество схожих черт. Так что тут не все так однозначно.

— Они между собой через транс общались? — спросил я.

— Ага. — сказала Лида. — Еще до того, как эти культуры были открыты. Без какого-либо межзвездного сообщения.

— Люди, которые упарываются, чем-то определенным нередко друг на друга похожи. Так их и можно выделить из толпы. — говорю.

— А то, что это разные планеты? Не связанные между собой никак? — Лена внимательно посмотрела на меня отложив приготовление к церемонии, так что мне даже стало как-то неловко. — Разные условия, разные биомы, нет технологий для межзвездного сообщения. Это как объяснить?

— Несколько волн заселения, например. Вот также провезли с собой энтузиасты. Вместе с тем же набором идей.

— Неправда. — сказала Лена, в руке показал пакет с порошком. — Мы бы рассказали им и об этом тоже.

— Ага.

Только сейчас я обратил внимание, что Лида лежит под приборной панелью одной из капсул, руки скрестив на груди.

— Мы вообще, это не просто так устраиваем. — голос Лены вдруг стал серьезным.

Она осторожно, тонкой струйкой кипятка из термоса пролила пасту в ситечке. А затем накрыла чайник маленько круглой крышечкой. В воздух взвился тонкой струйкой незнакомый аромат. Сладковатый, отдаленно напоминающий смородину. Лида тем временем устроилась поудобнее, расстегнув верх своего комбинезона.

— В космосе вибрации лучше различимы. Эфир чище. — сказала Лида, убирая волосы в хвост. — Здесь такое единение с бездной. Зря ты не хочешь попробовать. Вдалеке от всех переживаний, представляешь, на планете вокруг постоянно миллиарды чужих мыслей, желаний, вибраций. Ничего не услышать из-за них. А тут мы одни. Это ли не та самая тропа. Представляешь?

— Представляю.

— Не сердись Тём. — сказала Лена, рассматривая кружки. — Но мы это делаем ради неё.

Тут, глядя в ее ясные, полные решимости и уверенности глаза я охуел.

— Мы знаем, что ты не причем. — сочувственно сказала Лида. — Но, может быть, нам удаться связаться с ней. Выяснить что-нибудь…

Я посмотрел на свои руки, пытаясь найти в них дрожь. Найти в них сухость и колкость в кончиках пальцев. Мне не верилось в то, что происходит. Ища эти симптомы, я искал Пандорум. Но ничего не было. Психоз не пришел. Впервые, когда он так был нужен. Чтобы хоть как-то объяснить себе происходящее.

— Мертвые не говорят. — одернула её Лена.

— Ага, а все же.

— Она ерунду говорит. — сказала Лена, она положила руку мне на коленку и наклонилась ближе. — Мы можем найти там её вибрации, отпечаток ее энергии. Почувствовать вибрации, понимаешь? И проводить, передать через наши вибрации ей что-то. Снять всю недосказанность. Лучше места и шанса не будет. Мы тут, прямо тут в настоящем храме пустоты.

Несколько секунд мне потребовалось, чтобы переварить это. Они смотрели на меня такими искренними глазами. Так просто и легко расположившись тут в поле капсул. Это не маковое поле. Нет, это не маковое поле забвения. Это. Господи.

— Точно-точно. — растерянно сказал я.

Лида начала как ни в чем не бывало разливать молочно-желтую бурду по кружкам. Видимо я что-то просмотрел, потому что кружек уже было три.

— Тебе это тоже нужно. — сказала Лена. — Вам нужно сказать друг другу что-то… Ну, с тем, как вы расстались… Чтобы не было обид. Это важно.

— Избежать недосказанностей. — только и смог выдавить я, рассматривая паром заходящий отвар.

Мне хотелось ударить ее в лицо. Потом поднять за волосы и бить. Долго бить о приборную панель. Видимо, в этих мыслях был достаточно долго. А когда, сделав глубокий вдох, наконец, успокоился. Их кружки были пусты, а улыбки блаженны.

Лена разливала по новой. Лида залезла пальцами в пакет с блестящей пылью. А затем в ноздрю. В одну. Во вторую. Смачно шмыгая каждый раз.

— Ой, — сказала она и чихнув, рассмеялась с себя.

— Ладно. Новости с той стороны будут — дайте знать.

Встал и как можно быстрее оттуда ушел. В спину мне вновь разразился девичий смех. Он поймал меня на том же месте, что и в предыдущий раз. Под светом фотосферы, на перепутье отсеков. Тут меня осенило.

Осенило над чем она смеялась.

Не над тем, что бессилен, что-либо сделать. Не над тем, что я трус. Об этом она и так прекрасно знает. Что я трус, который боится встретиться с правдой. Не над тем, что, даже оказавшись лицом к лицу с убийцей, если таковой есть, я не смогу ничего сделать.

Буду также стоять, с руками в карманах, ища света поддержки.

А над тем, что всем попросту плевать на то, что произошло. Вот над чем она смеялась. Что все это было неважным. Это всего лишь труп. И дальше жизнь пойдет своим чередом.

Ничего не изменит ни ее смерть, ни расправа, ни суд. Никакой развязки не будет. Все это смех в пустоте.

Все просто ждали, чем всё разрешится само по себе. И если бы не потребность следовать правилам приличия или хоть каким-нибудь правилам, чтобы почувствовать себя хорошим человеком. Почувствовать себя правильным. Все бы так и остались в своих капсулах.

* * *

Сам того не замечая, мыслями оставшись еще там на распутье, я вышел на тот самый отсек. Перекресток трех путей. В темноте одного прохода стоял я под звездой сферы. В залитом светом ореоле второго стоял Коля и бросал длинную задумчивую тень на тот единственный выход, что был закрыт стальной дверью с окошком посередине.

Коля стоял, руки скрестив на груди. Переминался с ноги на ногу и грыз ногти на левой руке. Волосы его были растрепана. Глаза стеклянные задумчиво следили за дверью.

Видно было, что он только проснулся.

Свою сферу я потушил, так чтобы меня не было видно и какое-то время наблюдал за ним, встав в дверях.

— Отсюда не увидишь. Нужно подойти ближе.

Коля вздрогнул. Перестал грызть ногти.

— Знаю. Потому и не подхожу.

Он помялся и сделал шаг вперед, вглубь помещения. Но затем отшатнулся, будто наткнулся на что-то и вернулся на исходную. В очерченный светом коридор. Словно тьма, таившаяся тут могла его физически коснуться.

— Спать не могу. Такая дичь снится.

Лампы позади него замигали. Спичка загудел стеная. Свет в коридоре погас, так что