военного кораблестроения, ориентированного на создание океанского, а не прибрежного флота. В дальнейшем все именно так и произошло - как только началось массовое поступление в состав флота новых кораблей, Сталин немедленно вернул ВМФ прежний самостоятельный статус. Совершенно не случайно деятельность обновленного руководства ВМС была направлена Сталиным, прежде всего, на восстановление и совершенствование береговой и судоремонтной инфраструктуры и совершенствование управленческой и организационной структуры флота. Именно туда направлялись выделяемые для ВМС деньги. Тем самым, закладывались основы для ожидаемого через несколько лет массового поступления новых кораблей.

Безусловно решение Сталина, по объединению двух военных наркоматов в одно министерство, на практике понизило статус Наркома ВМФ. Возьму на себя смелость предположить, что тот дождь наград, который И.В. Сталин обрушил на Н.Г. Кузнецова в конце войны (присвоение звание адмирала флота, последующее приравнивание звания адмирала флота к званию маршала Советского Союза, звание героя Советского Союза), являлись некой моральной компенсацией Наркому, за, уже задуманное Сталиным, послевоенное реформирование ВМФ.

Отметим, что в первые послевоенные годы перестройка государственного аппарата происходила не только в Вооруженных Силах. В марте 1946 года законом Верховного Совета СССР Совет Народных комиссаров СССР был преобразован в Совет Министров СССР, Совнаркомы союзных и автономных республик - в советы министров этих республик, наркоматы - в министерства. Выступая на заседании Пленума ЦК ВКП(б) Сталин, разъясняя смысл переименований, отмечал, что народный комиссар или вообще комиссар отражает период неустоявшегося строя, период гражданской войны, период революционной ломки и пр. Этот период прошел. Война показала, что наш общественный строй очень крепко сидит, и мы не можем говорить о чем-то не устоявшимся. А т. к. наш общественный строй вошел в быт и стал плотью и кровью, уместно перейти от названия «народный комиссар» к названию «министр». В феврале 1946 года были проведены выборы в Верховный Совет СССР, а годом позже, в Верховные Советы союзных и автономных республик, были упразднены чрезвычайные и военные органы, а их функции переданы отраслевым органам.

Наряду со старым отраслевым и территориальным принципом, для более оперативного управления региональными предприятиями, Сталин вводит межотраслевой принцип. В этих целях проводится разукрупнение министерств. Создаются новые министерства, например, Министерства по строительству предприятий тяжелой индустрии, по строительству топливных предприятий, транспортного машиностроения, сельскохозяйственного машиностроения, строительного и дорожного машиностроения и др. Так что упразднение Наркомата ВМФ вовсе не было каким-то особым случаем, а полностью укладывалось в общую послевоенную государственную концепцию. Кстати с упразднением Наркомата ВМФ одновременно были упразднен и целый ряд других ставших ненужными наркоматов, например, танковой промышленности, боеприпасов и т. д.

До 1947 года во главе советского военного флота продолжал оставаться бывший Нарком ВМФ адмирал флота Н.Г. Кузнецов, ставший после реформирования, Главнокомандующим ВМС - первым заместителем министра Вооруженных Сил СССР.

Служебный статус Н.Г. Кузнецова был существенно понижен, вместо полноправного самостоятельного Наркома он стал всего лишь заместителем министра Вооруженных Сил. Однако формально он как был, так и остался руководителем военно-морского флота, хотя и с серьезно урезанными полномочиями.

Заметим, что Сталин не понизил Н.Г. Кузнецова до уровня начальника одного из видов Вооруженных Сил, как могло бы быть, а с существенной добавкой: «заместитель министра Вооруженных Сил», что автоматически делало Кузнецова начальником для всех военнослужащих СССР. При этом в изменении статуса Кузнецова у Сталина не было ничего личного. Наоборот, как мы уже знаем в преддверии реформы ВМФ, кузнецов был максимально обласкан и завален наградами. Да и реформирование ВМФ, как мы понимаем, происходило вовсе не из-за того, что Сталин решил ущемить права Кузнецова. Такова была логика времени. Кузнецов, повторимся еще раз, формально остался в своем старом кресле, вот только стиль и методы работы в новых условиях ему надо было кардинально менять, приспосабливаясь к новым, очень непривычным условиям.

Следует сказать, что Сталин, формально оставаясь Верховным Главнокомандующим Вооруженных Сил СССР, во главе Министерства Вооруженных Сил поставил не кого-то из известных маршалов, а партийного аппаратчика Н.А. Булганина. В этом был свой резон. Сталин умело переставлял управленческие кадры: в среде высших управленцев он всегда внимательно следил за сохранением баланса сил между отдельными группировками, при этом старался не давать возможности чиновникам укорениться на одном месте и создать устойчивую, сплоченную и достаточно автономную отраслевую бюрократию. Это касалось не только партийных и государственных органов, но и армии и флота. Именно поэтому сразу после войны Сталин решил поставить на место целый ряд зарвавшихся, погрязших в интригах и грабеже трофеев полководцев. Н.А. Булганин военных амбиций не имел, и ни в какую маршальскую группировку не входил, а потому являлся нейтральной фигурой, фактически осуществляя надзор за маршалами и генералами, т. к. все важные решения принимал, по-прежнему, сам Сталин.

Назначение «чужака» Н.А. Булганина, как и большинство маршалов и генералов, Н.Г. Кузнецов воспринял весьма болезненно. На протяжении своих мемуаров он снова и снова возвращается к фигуре Н.А. Булганина, чтобы снова и снова его заклеймить всеми немыслимыми обвинениями.

Из воспоминаний Н.Г. Кузнецова: «После войны военными и флотскими вопросами занимался Булганин, как ближайший помощник Сталина по военным делам. Он избрал худший путь - не отказывался от нас, но и ничего не решал. Все осталось в стадии «подработки». Флотские вопросы он не любил, зная, что с моряками нетрудно было нарваться на неприятности. Поэтому все трудное и принципиальное откладывалось «до лучших времен». Даже поставленные мною вопросы о крупных недостатках на флоте (после войны), хотя ради формальности и рассматривались, но потом загонялись в такой угол, откуда решений ждать было нельзя. Такая участь постигла мой доклад от 31 июля 1952 года. В нем я писал, какие крупные недостатки у нас существуют в судостроении, на что расходуются миллиарды. Все это было похоронено в кулуарах Булганина».

Из воспоминаний Н.Г. Кузнецова: «После войны, когда окружение Сталина соревновалось в угодничестве, встречи с ним стали редкими. Почти все вопросы (в том числе и военные) теперь решались его заместителями. Наш наркомат был «упразднен». Фактически наркомом или министром обороны являлся Булганин. С флотскими делами стало совсем худо. Не любя флота, а также, не желая разбираться в его сложных и дорогостоящих проблемах, он старался, где только можно «задвинуть» их на задний план или решить в пользу Наркомсудпрома...» И еще одна выдержка из воспоминаний Н.Г. Кузнецова: «Редко появляясь в Кремле (а больше на ближней даче), Сталин после настойчивых просьб принимал всего на несколько минут, как всегда, в окружении своих ближайших помощников. Тратить время на «приятные» доклады мне не хотелось, и я обычно начинал с самого трудного, а стало быть, с самого неприятного. Большинство из