– Что будем с этим делать? – спросил Василий, удивленно глядя на деньги.

– Разделим их поровну, на четверых. Глупо отдавать все это полиции, – решила Неля. – Находка принадлежит тем, кто ее обнаружил, то есть всем нам. – Она глянула на Лешу, как бы подтверждая, что их договор остается в силе. – Хозяину эти деньги больше не понадобятся, так же как и тетрадь. Я возьму ее себе, в виде бонуса.

– Любопытно будет узнать, что в ней такого, из-за чего ее нужно было прятать, – задумчиво произнесла Света. – По-моему, наиболее ценное в этой находке тетрадь, а не деньги.

– Кто знает, может, ты и права. – Неля внимательно посмотрела на Свету.

– Судя по всему, этой тетради более ста лет. Интересно, какие тайны она скрывает? – полюбопытствовала Света.

– Я могу ознакомиться с ее содержанием, а завтра все вам расскажу, – предложила Неля.

– Нам всем любопытно, что тут написано, поэтому предлагаю устроить коллективное чтение. А читать мы попросим… – Леша окинул взглядом собравшихся и произнес: – Василий, вы не против?

– С удовольствием, – кивнул мужчина и вопросительно посмотрел на Нелю.

– Читай, Вася! – разрешила она.

Василий, чувствуя себя в центре внимания, не спеша достал очки и водрузил их на нос. Нарочито медленно он раскрыл старую тетрадь и приступил к чтению:

– Летом 1805 года португальская торговая шхуна-бриг «Удача», на которой я, Петр Деревянко, находился в качестве судового врача, во время ужасного шторма села на мель вблизи острова Гаити. Гибель судна была неминуема, и капитан приказал команде спустить шлюпки, грузиться на них и плыть к берегу, вздымавшемуся скалистой черной громадиной. Однако когда до спасительной тверди оставалось не более двух кабельтовых, обе шлюпки были перевернуты громадными волнами. Мне удалось спастись только благодаря чуду и Божьему Провидению; остальные члены команды утонули в море. Меня выбросило на берег без сознания.

Когда я пришел в себя, шторм уже утих. Я находился один на безлюдном берегу. Неподалеку валялись лишь щепки и некоторые вещи с разбитого волнами судна. Я произнес молитву о спасении душ членов погибшей команды и капитана. Все они были мне хорошими товарищами во время этого злополучного плаванья…

Под фок-мачтой, на баке двухмачтовой бриг-шхуны «Boa sorte», идущей попутным ветром, застыл коренастый мужчина. Он глядел на раскинувшееся у него над головой ночное светло-синее небо, контрастирующее с темной водой.

– Как много звезд! Никогда еще такого не видел. Останусь жив, обязательно выучу все их названия. Обещаю!

Мужчина тихо рассмеялся своим словам. Он часто давал обещания – себе, женщинам и мужчинам – и не задумываясь их нарушал. Он удивился своему спокойствию и подобным глупым мыслям в преддверии того, что вскоре должно было произойти.

«Кому суждено быть повешенным, тот не утонет», – всплыла в голове старая пословица. В данном случае она била не в бровь, а в глаз: мужчине грозила виселица.

Раздались удары в корабельный колокол. Мужчина сосчитал их и напрягся, словно хищник перед прыжком: «Седьмые склянки! Уже скоро!»

Петр Деревянко служил корабельным врачом на португальском торговом судне «Удача», следующем к острову Куба. Для него это был первый рейс и одновременно последний. В порту Гавана его должны были передать испанским властям за убийство старшего помощника капитана, и приговор судьи был предрешен – виселица! Петр не имел выбора между жизнью и смертью, он мог выбирать лишь способ, как умереть: прыгнуть за борт и скрыться в морской пучине или дождаться, пока его шею захлестнет тугая петля. Оба варианта ему не нравились, ведь он очень дорожил своей жизнью.

Петр был младшим сыном в семье отставного майора пехоты Гаврилы Деревянко, дослужившегося до старшего офицера из простых солдат и получившего потомственное дворянство. Во владении Гаврилы Деревянко был хутор, пахотная земля и полтора десятка крепостных; все это должен был унаследовать его старший сын Панас. Петр не имел тяги к землепашеству. Он мечтал о славе и путешествиях и стремился поскорее вырваться из отчего дома. Он окончил фельдшерскую школу при военном госпитале в Киеве. Мечта стать медицинским светилом, лекарем-хирургом, направила его стопы в медико-хирургическую академию Санкт-Петербурга, где он собирался продолжить учебу.

Однако Петр не смог поступить в академию. В столице он стал брать платные уроки у известных профессоров академии, одновременно работая в госпитале фельдшером. Жалованья и денег, присылаемых из дому, на жизнь и учебу не хватало, ведь Петр не хотел довольствоваться малым. Вскоре он увлекся азартными играми, видя в них способ быстро заработать. Однако выигрыш в карточной игре – дело случая и удачи, а они, эти капризные господа, приходят, когда хотят, а чаще проходят мимо.

Постепенно карточная игра заняла в жизни Петра главенствующую роль. Он перестал брать уроки, потерял работу в госпитале. Зато научился всем известным шулерским приемам. Вначале Петра интересовал только выигрыш, ведь он постоянно нуждался в деньгах. Но чем чаще он, смошенничав, покидал казино с полными карманами, тем больше его увлекал сам процесс, переживаемые при этом эмоции. Игра будоражила кровь, будила в его душе чувства, которые не могла вызвать даже близость с женщиной. Не раз Фортуна благоволила ему и Петр уходил из казино с крупной суммой денег, которая позволила бы ему изменить жизнь к лучшему. Но вместо того чтобы взяться за ум, он на следующий день снова появлялся в казино, а поздним вечером брел пешком домой, в свою каморку на чердаке, без гроша в кармане.

Сколько раз, находясь на грани отчаяния, Петр останавливался на мосту через речку Фонтанку, глядя в мутную, нечистую воду с намерением расстаться с жизнью, и лишь в последний момент останавливался, чтобы на следующий день начать все заново. Днем он работал грузчиком, чтобы иметь деньги на вечернюю игру. Петр клялся себе, что после первого же крупного выигрыша покончит с картами и возьмется за ум. Но как только «приплывали» крупные деньги, в него словно черт вселялся. Петр начинал бешено кутить, а затем спускал все более умелым шулерам.

Да, его захватывало само действо, то необыкновенное обострение чувств, когда кровь бурлит в жилах, а он должен сохранять внешнее спокойствие, чтобы переиграть соперника. Сердце Петра замирало от страха и ожидания, когда на кону стояли чрезвычайно высокие ставки – «пан или пропал!». Но вместе с этим мучительным страхом возникало и сладостное, необычное возбуждение, которое не могла доставить ему ни одна из доступных ему женщин. Всякий раз, когда он проигрывал по-крупному, перед его внутренним взором разверзалась ужасная пропасть, на дне которой полыхали зловещие адские огни.

Петр уже сам изобретал всевозможные шулерские приемы, порой попадался при этом и не раз был бит за нечестную игру. Но на следующий вечер ехал в другое казино, а бывало, и в грязный притон на окраине города, Лиговку, – это зависело от количества имеющихся у него денег для первой ставки.