Моему сыну Оуэну, который в итоге смог рассказать мне обейсболе гораздо больше, чем в свое время я – ему.

Жизнь старается не показывать свой звериный оскал, с темчтобы ухватить человека в подходящий момент. Триша Макфарленд убедилась в этомв девятилетнем возрасте. В начале июня, в десять утра она сидела на заднемсиденье материнского «додж караван», одетая в синий свитер, точную копию тех, вкаких тренировались «Ред сокс»[1] (с надписью 36 ГОРДОН на спине), и играла сМоной, своей куклой. А в половине одиннадцатого она уже заблудилась в лесу. Кодиннадцати она пыталась не поддаться панике, гнала от себя мысль: этосерьезно, очень серьезно. Старалась не думать о том, что иногда люди,заблудившиеся в лесу, получали серьезные травмы. А случалось, что и погибали. Ивсе потому, что мне захотелось попи́сать, подумала Триша… да только не такуж ей и приспичило, да и в любом случае она могла попросить маму и Питаподождать, пока она на минутку забежит за дерево. Они опять ссорились, впрочем,ее это давно уже не удивляло, вот почему она и отстала, не сказав им ни слова.Вот почему сошла с тропы за высокий куст. Ей хотелось тишины, ничего больше.Устала она слушать их перепалку, устала источать радость и веселье, которых нечувствовала, ее так и подмывало крикнуть матери: «Да отпусти ты его! Если онтак хочет вернуться в Молден и жить с отцом, почему бы тебе его не отпустить? Ябы сама отвезла его туда, будь у меня водительское удостоверение, только длятого, чтобы в нашем доме все стало мирно и спокойно!» И что потом? Что быответила на это ее мать? Какое выражение появилось бы на ее лице? И Пит.Старший брат, ему почти четырнадцать, далеко не глупый парень, почему он таксебя ведет? Почему он не может помолчать? Заткнись – вот что она хотела емусказать (вернее, сказать им обоим). Да заткнись же ты!

Родители их развелись год назад, и по решению суда детиостались жить с матерью. Переезд из пригорода Бостона в южную часть штата МэнПит принял в штыки. Отчасти потому, что действительно хотел жить с отцом, о чемне упускал случая напомнить матери (интуитивно он понимал, что лучшего способапричинить ей боль и быть не может), но Триша знала, что это не единственнаяпричина и уж наверняка не главная. Основная причина, почему Пит так как хотелвернуться в Бостон, состояла в том, что он ненавидел школу Сэнфорда.

В Молдене у него все было схвачено. В компьютерном клубе онправил как абсолютный монарх. У него были друзья, пусть не спортсмены, а такиеже, как он, любители компьютерных игр, но они обычно держались друг друга иплохиши к ним не приставали. В школе Сэнфорда компьютерного клуба не было, иподружился он только с одним мальчиком, Эдди Рейбурном. Но в январе Эдди уехал,еще одна жертва развода. И Пит остался один. И кроме того, в школе многие надним смеялись. И дали прозвище, которое он ненавидел: Пит-Компи.

В те уик-энды, которые они не проводили с отцом в Молдене,мать вывозила их на экскурсии. Она неукоснительно следовала заведенномупорядку, и Триша, хотя и мечтала о том, чтобы мать пошла на попятную (именно наэтих экскурсиях начинались самые безобразные ссоры), знала, что этому небывать. Если Куилла Андерсен (после развода она вернула себе девичью фамилию, иТриша могла поспорить, что Пит ненавидел мать и за это) что-то решала, нонепременно так и делала. Однажды, приехав к отцу в Молден, Триша услышала егоразговор с отцом по телефону. Одна фраза накрепко врезалась ей в память: «Еслибы Куилла была в Литтл-Бигхорне[2], индейцы потерпели бы поражение». Трише непонравилось, что отец так говорит о матери, но она не могла отрицать, что оннисколько не погрешил против истины.

За последние шесть месяцев, в течение которых отношенияматери и Питера все ухудшались и ухудшались, Куилла свозила их в автомобильныймузей в Уискассете, в Шекер-Виллидж[3] в Грее, на завод по производству тория вНорт-Уиндхэме, в «Город шести орудий» в Рэндольфе, штат Нью-Хэмпшир. Они спустилисьна каноэ по реке Сако и покатались на лыжах в Шугарлоуфе (для Триши этапрогулка завершилась вывихом лодыжки, из-за чего ее отец и мать крепкопоцапались. Хорошо еще, что обошлось без рукоприкладства).

Иногда, если место, куда привозила их мать, Питу нравилось,он давал своему языку отдых. К примеру, он заявил, что «Город шести орудий» для«грудничков», но мать разрешила ему провести практически весь день в комнатекомпьютерных игр, и в итоге они возвращались домой в блаженной тишине. С другойстороны, если Пит не одобрял выбора матери (а особую неприязнь вызвал у негозавод по производству тория), обратная дорога превращалась в пытку. Пит был неиз тех, кто держит свои мысли при себе. В пословице «слово не воробей, выскочит– не поймаешь» здравого смысла он не находил. Кстати, по мнению Триши, той жеточки зрения придерживалась и мать. Сама же Триша считала, что молчание –золото, но, разумеется, любому человеку хватало одного взгляда, чтобы сказать,что девочка – вылитый отец. Иногда мысль эта вызывала у нее смутную тревогу, нов основном такое сравнение ей льстило.

Место, где они проведут субботу, не имело для Триши никакогозначения, ее вполне устроили бы парки аттракционов и поля для мини-гольфа,потому что посещение как первых, так и вторых не приводило к очередной ссоре.Но мамик хотела, чтобы дети не только осматривали достопримечательности, но иузнавали новое, расширяли свой кругозор. Отсюда в списке экскурсий и появилисьзавод по производству тория и Шекер-Виллидж. Вот это, пожалуй, больше всего ибесило Пита. Не желал он учиться еще и по субботам. Это время он бы с кудабольшим удовольствием провел в своей комнате за какой-нибудь компьютернойигрой. Раз или два он столь исчерпывающе высказывал свое мнение о происходящем(все его тирады укладывались в одно слово: «Тошниловка»!), что мамик отсылалаего к машине, чтобы он посидел в кабине и «пришел в себя», пока она и Триша невернутся с экскурсии.