Тогда, вечером, сидя в одном из самых дорогих баров, разговаривая с незнакомой девушкой, она вдруг что-то почувствовала. Та девушка, добрая милая девушка, которая одним своим присутствием расположила Алианетту к себе, едва не влюбила, задала вопрос, хочет ли она вернуть парня и отомстить сестре.

— Как? — сорвалось с её губ помимо её воли.

— Очень просто. Есть люди… которым будет нужна твоя помощь. И тогда ты сможешь получить всё, выйдя победительницей. Все получат то, чего заслуживают.

— Что за люди?

— Уверена, ты их знаешь. Их Катэрия тоже обманула. Оставила с носом.

Алианетта знала этих людей. Речь шла о Лорье, из-за которых помолвка с Голд была расторгнута. И опять из-за Катэрии, которая делала всё, что хочет!

И в тот момент внутри себя она буквально воскликнула «Да, хочу! Я хочу отомстить ей! Я хочу разрушить её счастье за то, что она разрушила моё! Потому что она всегда всё делала только ради себя!».

Но следом за этим она почувствовала тоску. Перед глазами начали мелькать воспоминания их детства. Те моменты, когда старшая сестра не отходила от неё. Когда она от чистого сердца помогала ей и даже защищала от нападок других детей аристократов, которые в младших классах были не редки.

Сестра всегда так много делала для неё до этого момента, любила и оберегала, а теперь она готова сразу… отомстить? Просто забыть обо всём, что их так тесно связывало и тут же броситься мстить, рушить уже счастье Катэрии просто ради того, чтобы почувствовать себя лучше? Как она тогда может осуждать Катэрию, если сама готова опуститься до такого же уровня и начать мстить сестре, которая и так уже стала изгоем среди своих?

А она точно будет после этого любящей младшей сестрой?

Алианетте стало ещё тоскливее. Что-то нехорошее внутри требовало мести за разбитое сердце, что-то доброе предлагало простить дурную, но любившую её старшую сестру, которой и так уже досталось, а логика твердила, что Катэрия остаётся её сестрой, плохой или хорошей. И чтобы она не сделала, в мире станет просто на одного человек с разбитым сердцем больше.

В конце концов, как говорила их мать, при любом раскладе они останутся родными сёстрами и ничего это не изменит.

— Я… я откажусь… — пересиливая сладостное желание согласиться на это и какое-то возбуждение к девушке, Алианетта отняла из-под её ладони руку. В другой ситуации она бы поддалась, но сейчас тоска и боль в душе будто протрезвляли от сладостного дурмана, который окутал её сознание, оказались сильнее зародившихся чувств.

— Но ты бы могла всё вернуть.

— Я откажусь, — повторила Алианетта. Казалось, что сил ответить как девушке, так и самой себе «нет» стало больше.

— И ты так простишь это? — улыбнулась незнакомка, протянув руку, но Алианетта тут же убрала свою, не желая больше касаться незнакомки. Она промолчала, на что девушка лишь покачала головой.

— Сложно это принять, понимаю, однако предательство есть предательство. Подумай над этим. Ты всегда можешь взять всё в свои руки.

Она ушла, а Алианетта почувствовала острое желание связаться со своей сестрой. Она целую неделю игнорировала её, а сейчас почувствовала острое желание встретиться, чтобы взглянуть на неё своими глазами.

И вот они столкнулись лицом к лицу, а говорить, казалось, и не о чём.

— Раз ты сама не знаешь, почему захотела встретиться со мной, могу ли я поведать, почему я так поступила, Али?

­— А это имеет значение? — фыркнула та.

— Для меня — да. Между ним и тобой я бы не задумываясь выбрала тебя, но… в тот момент я была… как бы сказать… под наркотическим опьянением.

— Под наркотическим опьянением? — переспросила Алианетта, не веря своим ушам. ­— В смысле под кайфом? Под наркотиками?

— Да, — отвела взгляд Катэрия. — Я была под кайфом. И я не собиралась как оставлять ребёнка, так и выходить замуж за Гранта. Но сначала я не смогла сделать аборт, а потом отец выгнал меня, после чего насильно пытался сделать аборт. Грант вмешался, но это было едва ли не объявление войны, ведь у них не было на такой поступок прав. И чтобы её избежать, мы объявили о помолвке. Я бы никогда, Али, никогда не посмела даже приблизиться к тому, кто тебе нравится и уж тем более объявить о помолвке.

Алианетта молча смотрела на сестру, и единственный вопрос, который крутился у неё на языке, был:

— Это где ты употребляла, чтобы с Грантом переспать?

Будто это был самая важная часть из всего, что ей сейчас кратко рассказала Катэрия. И той пришлось подробно с самого начала рассказывать о том, как всё произошло, начав с того самого момента, когда Алианетта сама вошла в её комнату, чтобы попросить о помощи.

Разговор был долгим, разговор был нелёгким. Одна скрипела зубами, слушая, как её старшая сестра оседлала её мужчину в то время, как другая, краснела, рассказывая о постыдном прошлом, которое навсегда оставило пятно на её репутации. Когда речь зашла о произошедшем в корабле, Алианетта решила спросить сестру в лоб.

— Он тебе нравится? Грант?

— В тот момент — нет.

— А сейчас?

— Я… чувствую симпатию к нему, но не могу сказать, что действительно испытываю чувства. Для меня он хороший товарищ и друг, с которым я смогу жить, но пока не более.

— Пока? — прищурилась Алианетта.

— Али…

— Нет-нет, ты договаривай, — настояла та.

— Прости, но мне нечего добавить. Я не знаю, что будет дальше. Но я бы не стала поступать так с тобой, клянусь, — мягко произнесла Катэрия. — Я ошиблась. Я могу один раз ошибиться?

— Слишком крупно ты ошиблась, Катик, — покачала головой Алианетта.

— И меня убивает то, что я не могу этого исправить. То, что это разрушило наши отношения. Я бы не задумываясь сделала всё, чтобы вернуть их…

— Брось Гранта.

— Кроме этого, — закончила Катэрия. — Пожалуйста, не топи меня, не ставь тех условий, что я не смогу выполнить?

— А что в этом сложно?

— Кроме того, что я останусь одна? Без семьи? С ребёнком на руках? С разрушенной в пыль репутацией, которая отразится и на моём ребёнке? Ты ведь тоже это понимаешь, верно?

Алианетта вздохнула и махнула рукой продолжать ей. Катэрия рассказывала долго и неспеша, уделяя внимание мелочам. Она выделила тот момент, когда