– Примерно раз в неделю, – отвечает муж. – Могли бы чаще, но я работаю по ночам, да и у меня еще проблемы с этим старым соседом снизу.

Я восхищаюсь талантливыми метафорами, которые придумывают пациенты, рассказывая о своем теле и его функциях. Это определенно что-то новенькое. Не какой-то там заурядный Джон Томас, тошнотворный Младший или «огурчик» (что вообще стыдно слышать от взрослого человека). Как всегда, сохраняя профессионализм, я даже бровью не повел.

– Ну не стоит переживать по поводу вашего… соседа, – говорю я, мысленно моля о том, чтобы мы снова вернулись к нормальному языку. – Посменная работа может нарушить естественные ритмы организма и привести к проблемам с поддержанием эрекции.

Оказалось, он имел в виду своего реального соседа. Тот занимался ремонтом и сильно шумел, из-за чего они переехали к родителям, что ограничивало возможности для романтического времяпрепровождения.

Четверг, 25 декабря 2008 года

Пятое Рождество. Думаю, пора писать в Книгу рекордов Гиннесса. Г. проводит время с семьей: он запланировал это еще до того, как я узнал свой график на праздники.

В родильном отделении дежурит мистер О’Хара, так что по традиции он приходит в обед, чтобы разделать индейку. В повседневной одежде. Для него это, может, и какое-то старье, но я бы надел нечто подобное на церемонию посвящения в рыцари. Мистер О’Хара проделывает манипуляции с птицей в ординаторской с невероятной торжественностью, настаивая на том, чтобы хирургическая медсестра стояла рядом и подавала необходимые инструменты («Сестра, вилку»). Это забавно и даже мило – создается столь нужная домашняя атмосфера.

– Видишь, – говорю я интерну Карен, впервые работающей в Рождество, – у нас весело в Рождество. Мы прямо как семья!

Убедить ее не удалось. У нее явно свое представление о семье. Она спрашивает, существует ли анализ крови на Стокгольмский синдром[83].

Благодаря ритуалу с индейкой удается временно убрать незыблемый барьер между консультантами и остальным медперсоналом. В известной степени, разумеется: мы не станем обмениваться шутливыми СМС и заплетать друг другу волосы. Конечно, в Рождество все преисполнены доброжелательности, но существуют определенные границы: мы по-прежнему зовем его «мистер О’Хара» – звать его Джерри было бы все равно что королеву Елизавету – Лиз.

После нескольких минут разделывания индейки и слегка натянутой беседы он отводит меня в сторонку, чтобы пробежаться по пациенткам, перечисленным на маркерной доске. У одной из них раскрытие шейки матки достигло семи сантиметров, и, несмотря на ягодичное предлежание плода, запланированы вагинальные роды[84].

– Ты уверен, что справишься? – спрашивает он. Я рефлекторно отвечаю, что уверен, на что он кивает и отправляется домой.

А я даже отдаленно не уверен. Прежде я лишь один раз принимал естественные роды с ягодичным предлежанием. Они прошли без осложнений – даже щипцы не понадобились. Если меня вызовут, чтобы помочь с проведением родов со щипцами, я буду делать это впервые и без какого-либо контроля.

Сразу же представляю себе наихудший возможный сценарий, который проигрываю еще дальше: семья, для которой Рождество становится самым страшным днем календаря. Каждая услышанная ими рождественская песня, каждый праздничный фильм и сладкий пирожок служат напоминанием о том случае, когда какой-то ординатор отказался признаться, что ему недостает опыта.

Возможно, в другой день я бы ответил мистеру О’Хара иначе. Мне даже не дозволено называть его по имени. Что же будет, если я помешаю провести ему Рождество с семьей? Именно это он и вспомнит, когда я буду претендовать на должность консультанта, и кто-то попросит у него рекомендацию. «Кей. Помню этого парня. Не умеет принимать роды с ягодичным предлежанием». Не те тысячи дней, когда я задерживался на работе, не те тысячи экстренных ситуаций, с которыми я справился в одиночку, а тот единственный раз, когда я признался, что мне что-то не по силам, и попросил о помощи.

Спрятавшись в туалете, я ищу в интернете с телефона, как доставать голову щипцами – не впервые я в кабинке с мобильником в одной руке в поисках роликов, но впервые именно таких. Как и следовало ожидать, подобных видео на YouTube не оказалось, однако нашлась полезная презентация: она была предназначена для сравнения различных методик, но сгодилась и в качестве краткого руководства.

Теперь я чувствую себя более подготовленным… но недостаточно. Следующий час занимаюсь пациентами в приемной с ощущением, что меня вот-вот стошнит всем, что я съел за последние пять лет. Старшая акушерка предупреждает, что пациентка с предлежанием через полчаса начнет тужиться. Все постепенно становится чересчур реальным. После нескольких мучительных секунд взвешивания относительного ужаса каждого сценария я в итоге трушу и звоню мистеру О’Хара. Пока идут гудки, я отчетливо понимаю, что было бы гораздо лучше сказать ему сразу. Он был бы гораздо менее раздражен, чем сейчас, когда уже доехал до дома и наверняка занес вилку над первой запеченной сосиской.

Не дожидаясь, пока я закончу со своими невнятными извинениями, мистер О’Хара объясняет, что сидит внизу в своем кабинете. Неужели я и правда думал, что он отправится домой, когда в родильном отделении пациентка с ягодичным предлежанием? Я даже не знаю, испытывать мне облегчение или чувствовать себя оскорбленным. Останавливаюсь на облегчении.

Роженица начинает тужиться. Я с мистером О’Хара сижу на сестринском посту в ожидании, пока нас либо вызовет акушерка, либо заплачет ребенок. К счастью, случается второе – хотя это и означает, что мне можно было не звонить консультанту. Я извиняюсь, что впустую потратил его время, но он заверяет, что предпочтет тысячу раз быть вызванным, когда все проходит хорошо, чем не быть вызванным тогда, когда возникнет проблема.

– Я занимаюсь этим уже тридцать лет, и все равно меня порой это пугает, – признается он. Я впервые слышу нечто подобное из уст консультанта.