В который раз Вадим попенял самому себе за невнимательность и холодность, но ему по-прежнему хотелось оказаться где угодно, но только не рядом с Гелей. Было стыдно, но поделать с этим Вадим ничего не мог.

Геле же хотелось драмы. Она отошла от плиты, поставила перед Вадимом тарелку с котлетой и жареной картошкой. Картошка была с румяной корочкой, как он любил. Села напротив и с сочувствием посмотрела на мужа.

– Вадик, я все понимаю, – мягко сказала она. – Ты пережил тяжелый стресс. Ты мужественно с этим справляешься…

В последнем Вадим вовсе не был уверен.

– Но нельзя зацикливаться на своих страхах. Это может плохо кончиться. Ты понимаешь?

Вадим с тоской посмотрел в окно. За окном ночная темень сменялась серыми городскими сумерками.

– Твой страх передается Павлику, и неизвестно, как это на нем отразится в дальнейшем. Ты понимаешь, Вадик?

Вадим отломил вилкой кусок котлеты, положил в рот – вкусно.

– Павлик боится выйти из дома, – тяжело вздохнула Геля.

– Откуда ты знаешь? – поднял на нее глаза Вадим.

– Я вчера его видела, – удивилась Геля. – Это мой ребенок, между прочим. Я собираюсь общаться с ним каждый день.

Вадим отодвинул тарелку и на мгновение закрыл глаза.

– Я просил тебя взять путевку и куда-нибудь уехать, – смотреть на жену ему не хотелось, и он опять посмотрел в окно. – Ты узнала насчет путевки?

– Вадим, по-моему, ты меня не слышишь, – жена не собиралась сдаваться так просто. – Если ты думаешь, что кто-то за тобой охотится, ты должен немедленно все мне рассказать. Вадик! Немедленно.

– Я пытаюсь разобраться. Сейчас мне нечего тебе сказать.

– Будет лучше, если мы станем разбираться вместе, – Геля была терпеливой женой, голоса она не повысила.

– Я тебя очень прошу не ездить пока к Елизавете Игоревне. И никому не говорить, где Паша.

– Почему?

Потому что убить Вадима в городе трудно. Гораздо проще прикончить где-нибудь за городом. Но для этого его нужно выманить. Думать о том, как просто можно его выманить, похитив Пашку, не хотелось.

– Вадик, ты меня слышишь?

– Слышу, – заверил Вадим. – Все, Геля! Тема больше не обсуждается. Несколько дней Паша побудет у бабушки. Потом я решу, как нам поступить.

– Вадик, я предвижу твою реакцию, – быстро сказала жена. – Но тебе нужно обратиться к психологу. В этом нет ничего зазорного! Ты пережил стресс…

Вадим закрыл глаза, но это не помогло.

– Я не хочу сказать, будто ты делаешь что-то неправильно. Ты ведешь себя мужественно…

– Геля, все! – шепотом сказал он. Он не хотел шептать, так вышло.

Она замолчала, побарабанила пальцами по столу.

Вадиму очень хотелось чаю, но сил находиться рядом с Гелей уже не осталось.

– Ты помнишь, что завтра мы идем в ресторан? Завтра юбилей фирмы.

– Забыл. Во сколько начало?

– В пять.

– К пяти не смогу. Часам к семи приеду.

Он уже опаздывал, но поехал не в министерство, а к теще. Припарковался за два квартала: не только из-за возможной слежки, но и из-за забитой парковки у дома. На близлежащих улицах парковка была просто запрещена, и жильцы шестиподъездного дома бились за каждый квадратный метр во дворе.

Слежки за собой Вадим не заметил. Наверное, Геля права – у него необоснованные страхи и нужно обратиться к психологу. А еще лучше сразу к психиатру, чтобы не мелочиться. Он пережил стресс, и ему нужно лечиться.

Не выходя из машины, Вадим набрал номер Елизаветы Игоревны. Теща взяла трубку не сразу, и он успел здорово испугаться.

– Разбудил? – от страха в горле пересохло, он закашлялся.

– Нет, Вадик! У нас все хорошо!

Теща всегда его понимала. Говорила женщина бодро и весело, и он неожиданно обрел твердую уверенность: все будет хорошо, он справится.

На работу Вадим опоздал – пробки оказались серьезными. И едва успел отпереть дверь кабинета, как зазвонил внутренний телефон.

– Да! – рявкнул Вадим.

Он уже давно собирался обзавестись определителем номера, чтобы избавить себя от общения с неведомыми собеседниками, когда секретарши нет на месте.

– Я очень беспокоилась, – тихо сказала Катя Базутина.

Вадим помолчал, чувствуя, как от звука ее голоса отступают все тревоги, и второй раз за утро подумал, что все обязательно образуется.

– Все будет хорошо, – сказал Вадим.

Наверное, надо было сказать иначе, но он знал: Катя поняла его правильно.

Сны ему всегда снились дурацкие. Взять, к примеру, сегодняшний. Приснилось, как вчерашняя девчонка из кафе охотилась за Вадькой Корышевым с пистолетом. А он, Никита Алфёров, пытался до бывшего друга докричаться, но все никак не получалось, голос пропал. Во сне Никита за Вадьку переживал.

Тихо стукнула дверь – родители ушли на работу. Когда-то они хорошо относились к Наде, а потом всячески пытались помочь сыну пережить горе. Помочь в этом нельзя, но они старались.

Похоже, сейчас они переживают за Никиту еще больше. Сорок лет, ни жены, ни детей. Есть, правда, Кармелита – он про нее родителям рассказывал, но мексиканка им заочно не понравилась. «Жена должна быть своя, русская», – уверяла Никиту мама. Иностранка никогда не поймет его по-настоящему и никогда не станет настоящей подругой.

Обои в его бывшей детской выцвели. По-хорошему, во всей квартире давно нужно делать ремонт, но у родителей никак не доходили руки. Или просто не было желания. Вот если бы он женился и хотя бы изредка привозил к ним внуков, тогда другое дело.

Никита поднялся со старенького раскладного дивана, кое-как сложил постельное белье и сунул в ящик.

Он привык жить один. Кармелита нечасто у него ночевала. На самом деле, в гостинице ему было бы удобнее, но родители есть родители.

В кухне на плите стояли две кастрюльки. Никита приподнял крышки, заглянул внутрь – мама старалась готовить его любимые блюда, хотя ему давно уже было все равно, что есть.

Завтракал он медленно. Долго пил кофе, а потом достал телефон и позвонил Вадиму Корышеву.

– Привет, – сказал Никита, удивляясь самому себе. – Расскажи, как тебя пытались… убить.

– А тебе зачем? – зло спросил Вадим.

Никита тоже разозлился бы на его месте.

– Расскажи, – попросил Никита. – Я… видел кое-что.

– Не понял!

– Давай я к тебе подъеду. На работу, – быстро предложил Никита.

– Как хочешь! – очевидно, бывшему другу не хотелось больше общаться, но адрес он все-таки продиктовал.