царства и целыми днями только играл на лире грустные песни, скорбя о погибшем друге. Наконец он оставил царство своему сыну Купавону, а сам отправился на берег реки Эридан, в воды которой упал й погиб в них его юный друг. Там он столь безутешно выражал свое горе, что Тиния превратил Кикна в белого лебедя. Лебедь сначала взмыл в небо, а затем опустился и стал плавать по эриданской воде, оглашая окрестности своей жалобной песней. Больше всего новый лебедь не любил никакого огня, в том числе и небесного — молнии, ибо опаленный огнем упал с колесницы на землю его друг и родственник. Другие рассказчики говорили, что Кикна обратил в лебедя бог Аплу, чтобы тот из-за своей любви к музыке постоянно пел песни.

Когда Купавон узнал о превращении своего отца в лебедя, он снял с себя царскую диадему и приказал принести белые лебединые перья. Из них он сделал венец и постоянно носил его в память о верной дружбе своего отца и его чудесном превращении. Такими же перьями Купавон украсил и свой боевой шлем. Услышав о том, что Тархон собирает войска для войны с нечестивым Мезенцием, Купавон решил откликнуться на его призыв. Хотя сил у него было немного, он собрал всех воинов, кого только смог, и снарядил корабль, нос которого украшала исполинская фигура кентавра — получеловека-полуконя. Купавон со своим немногочисленным воинством храбро сражался против войск Мезенция и его союзника Турна.

Герой Халез

Среди союзников Мезенция и Турна находился Халез. Халез был сыном бога Нетунса. Когда-то бог постыдился, что у него родился сын, и укрыл новорожденного младенца в чаще глухого леса. Вскоре его нашел один прорицатель. Он взял мальчика и воспитал его как родного сына, и, как сына, горячо любил. Когда Халез вырос, он вышел из леса и отправился на ту войну, которую греки вели с троянцами. Там он стал возничим у греческого царя Агамемнона. Когда же эта война закончилась, Халез вернулся в Италию. Слухи о подвигах и греков, и троянцев давно уже ходили по Италии, и вокруг Халеза, участника этой войны, скоро стали собираться множество юношей, горящих желанием совершить такие же подвиги. С ними вместе Халез основал город Фалерии и порт на берегу Тирренского моря, названный Хальзием, или Альзием. Затем Халез явился в город Вейи и стал там царем. Власть Халеза признали соседние умбры, кампанцы и некоторые другие народы.

Халез узнал, что Эней спасся из Трои, явился в Италию и пытается там обосноваться, и что против него выступил Турн. Халез, помня о битвах под стенами Трои, сразу же решил присоединиться к Турну. Он сам на колеснице ехал во главе своего войска, а за ним двигались пешие воины, вооруженные небольшими копьями, кривыми мечами и кожаными щитами. Храбро сражался Халез, убив многих врагов собственной рукой. Но в конце концов боги отвернулись от него, и Халез был пронзен копьем Палланта, сына Эвандра, сражающегося вместе с Энеем.

Могучее царство Халеза распалось. Правда, в Вейях еще долго царствовали его потомки, одним из которых был царь Моррий, воспевший подвиги своего предка. Он учредил коллегию жрецов бога Мариса, назвав этих жрецов салиями, чтобы в названии слышался отзвук имени его предка Халеза, весьма им почитаемого. Другим вейским царем был Тебрис. В это время окрестности Вей разоряли разбойники, и Тебрис выступил против них. Разбойников он разгромил, но сам пал на берегу реки, которая по его имени стала называться Тибром.[59]

Окн и основание городов в долине Пада

Однажды в пределах города Вей появилась прекрасная девушка Манто. Никто не знал, откуда она прибыла. Некоторые считали, что она — дочь известного греческого прорицателя Тиресия. Как-то усталый Тиресий выпил ледяную воду из источника, воды которого были смертельны для него, и тут же скончался. Манто похоронила отца и, не желая оставаться в Греции, решила отправиться в Италию.[60] После долгого путешествия она прибыла на территорию города Вей. Говорили также, что Манто унаследовала от отца дар предвидения и знала, что родит в Этрурии сына, который прославит ее имя. Другие утверждали, что Манто была дочерью бога Херкле, но и они не отрицали пророческий дар этой девы. Царь Тебрис увидел Манто и страстно влюбился в нее. В скором времени у Манто родились два сына — Авлест и Окн[61]. Когда братья выросли, они не захотели оставаться в родном городе, где никогда не смогли бы достичь высшей власти. Авлест и Окн решили с группой таких же отважных юношей, как и они, отправиться в чужие земли для основания собственного города.

Вскоре братья в земле умбров основали город Перузию. Но вместе они пробыли там очень недолго. Так как Авлест и Окн были близнецами, нельзя было решить, кто же из них будет царем Перузии. Тогда Окн, чтобы не допустить вражды внутри недавно основанного города и не ссориться с собственным братом, надумал уйти из Перузии и поискать себе счастья в другом месте. Со своими спутниками он направился в долину реки Пад, протекающей к северу и от Этрурии, и от Умбрии.

Сначала Окн основал город Фельзину, назвав его по имени своего верного спутника и товарища. Слава Окна росла, и к нему скоро присоединилось множество этрусков. В Фельзине теперь уже не хватало места для такого количества людей, и Окн решил создать ряд крепостей для своих воинов. Самую большую из них в честь матери он назвал Мантуей, прославив таким образом ее имя в веках.[62] Скоро Мантуя превратилась в большой город, ставший столицей тех этрусков, которые поселились в долине Пада. Всего Окн основал двенадцать городов. Все вокруг превозносили Окна за его силу и мужество, а греки, узнав о нем, нарекли его Бианором, от слов, означающих «сила» и «мужество» или «доблесть».

Однако позже некоторые мантуанцы, да и другие этруски, жившие в этой области, забыли о заслугах Окна и, желая подчеркнуть свое древнее происхождение, стали говорить, что и Мантую, и другие одиннадцать городов долины Пада основал еще Тархон.[63]

Братья Випенна

Знаменитыми воинами Этрурии были братья Випенна — Авл и Целий. Братья родились в городе Вулци. Став юношами, они собрали вокруг себя группу отважных молодых людей, горящих желанием подвигов и добычи. Однажды встретив Каку и его юного друга Артиле, они попытались завладеть записями пророчеств, но им это не удалось. Воинственность братьев, однако, не иссякла. Когда