и удалился, закуривая сигарету. Больше всего в этом мужчине ей понравилось, как он был одет: белая легкая рубашка, черные брюки и черный плащ из неизвестной ей на ощупь ткани. Лица рассмотреть она не успела, только его красивую широкую в плечах спину и уверенную походку. Он оказался на голову выше нее, что несомненно огорчило. Ведь попадаются на пути красавцы именно на голову выше чем она, с которым потом будешь ощущать себя коротышкой.

От этих размышлений ее отвлек мягкий голос женщины, посмотрев на бейджик, Саша поняла, что эта женщина и есть психолог. Приветливо улыбнувшись и поздоровавшись, она проследовала в кабинет и села в кресло: просторное из коричневой кожи и на низких квадратных ножках. Неудобно поерзав, взглянула на женщину, которая с настоящим изяществом присела в такое же кресло напротив, элегантно закинув ногу на ногу. Вот тут-то Александра и сообразила, почему на нее с такой усмешкой посмотрели. Села-то, как самый настоящий парень, раздвинув ноги на ширине плеч и сложив руки на коленях. Менять положение не стала, ибо это будет выглядеть со стороны гораздо глупее. А тем временем эта девушка с темно-каштановым цветом волос, закрученным в тугой пучок на затылке, поправила прямоугольные очки на носу в черной оправе, чем-то напомнила школьного учителя. Ее блузочка в серый ромбик, через которую просвечивал лифчик, вызвала тихую зависть у Саши. Ведь она-то не сможет такое надеть, не с ее изуродованным телом. А эта выдра, как в мыслях назвала ее, еще и усмехнулась и таким сладко-приторным голоском заговорила.

— Итак, Александра Прохорова, мне звонила моя давняя подруга Эшли и рассказала, что вас мучают кошмары. Можете вы сами рассказать, что именно вам снится, и после чего это началось? Так мы сможем отыскать корень проблемы и удалить его.

— Тут не совсем все просто… — она уклончиво протянула, решив по мере изложения упускать важные моменты, — это началось у меня с девятнадцати лет. Тогда у меня умер папа, единственный важный для меня человек.

— Случалось ли какое событие, помимо этого, конечно, которое могло вас так сильно напугать? У многих умирают родители, но все переживают их смерть и живут дальше.

Александра пристально посмотрела на эту хитрую лисицу и поняла — эта выдра ведь растреплется своей подружке. Нужно что-нибудь придумать такое, что потом не придется им объяснять и чем-то их припугнуть от дальнейших расспросов. Поэтому она решила поступить так, как когда учил отец: врать так, чтобы сама себе верила, но не злоупотреблять. Вот и смотря прямо в глаза, принялась излагать красивую ложь, за которой таилась лишь малая доля правды.

— Около семи лет назад в деревне пропали две девочки, мои лучшие подруги. Тогда мой отец снарядился в лес вместе с остальными мужчинами, они ведь тогда думали, что девочки в лесу потерялись. Я сильно за них переживала и уговорила отца взять меня с собой, при условии, что я не буду отставать. И мы вышли в лес, мне на всякий случай дали пистолет, мне тогда семнадцать лет было.

— Простите, что перебиваю, но зачем вам, ребенку, дали пистолет? — скрыть свое любопытство доктор Уоткинс не смогла.

— Лес есть лес, там всегда будут волки и дикие звери. А чтобы я не пострадала там, мне и дали пистолет, у нас в деревне мальчишки с детства умеют стрелять и, взрослея, берут ружье и идут на охоту. Так что я тоже умела многое, ибо росла на свободе и рядом с лесом.

— И вы нашли этих девушек? — поспешила перейти к делу доктор.

— Их нашла я, когда услышала какой-то шум и мужской голос. Помню, отец пытался остановить меня, но куда моему шестидесятилетнему старику было за мной угнаться. Я прибежала на опушку, где у края рядом с кустами увидела его. Мужчина насиловал Танюшу, мою подругу, она была вся порезана и выпотрошена, а Марина оказалась тоже в таком же состоянии. Обе мертвы, и я бы тоже умерла, так как этот монстр заметил меня и, надев штаны, побежал ко мне. Я стояла как вкопанная, внутренний голос кричал стрелять, а не смогла, я православная, и подобное будет грехом. Но я услышала выстрел, и в ушах зазвенело, дядя Андрей одним выстрелом его убил. Вы знаете, чем заряжают старенькие ружья? Нет? Дробью, в России принято в деревнях заряжать дробью. Прежде чем мне накрыли глаза ладонью, я видела, как у этого урода во лбу зияла дыра, как разлетались кровь и осколки черепа, ошметки мозгов. Меня тогда долго откачивали, и я долго не верила, что подружки мертвы.

— И как вы продолжили жить после подобного? Вас водили к психологу или прописывали препараты? — женщина немного побледнела от услышанного.

— Нет. Если бы повели, меня упекли бы в психушку, а дядю Андрея — в тюрьму за убийство зэка-насильника. Нет, меня отвели к знахарке местной, которая как-то смогла облегчить мне ношу. А после отца я и вовсе сломалась, долго из комнаты не выходила.

— Ваши сны, они как-то связаны с тем, что вы увидели в лесу тогда? Что именно вам снится? Похожи ли кошмары друг на друга? — психолог постаралась взять себя в руки после услышанного.

— Я не знаю… — Саша тяжело вздохнула, апатия на нее наваливалась все сильнее, но было облегчение от того, что она врет, в мыслях вкладывая правду, — я просто засыпаю, вижу запертую комнату и в ней два истерзанных тела Марины и Тани. Сны похожи друг на друга, все как один.

— Как выглядит комната?

— А это разве имеет значение? — Саша скептически вздернула бровь.

— Да, имеет, порой многое объясняется тем, как выглядит комната. Рассказывайте дальше, пожалуйста.

— Так… Небольшая комната, меньше вашего кабинета на пять на шесть квадратных метров примерно. Пустая, ни мебели, ни соринки, ничего, голые серые стены, будто бы их чем-то закоптили. Ни одного окна, но в ней светло и ламп нет вообще. Таня и Марина лежат в двух углах передо мной, и между ними дверь, массивная, металлическая с заклепками, и ужасно скрипит. В ней нет замочной скважины, нет глазка, сплошное полотно, даже без ручки изнутри. Это все, я там одна стою у стены и ничего, потом скрип двери, и я просыпаюсь в страхе.

— Вы испытываете сильное чувство вины перед девочками, не можете до сих пор смириться. Комната, которая вам снится, говорит о том, что вы подсознательно