Когда в тазик начала набираться вода, котенок занервничал и начал истошно пищать, насколько позволял ему голос. Царапаясь и пытаясь вырваться, лишь бы не мыться, он и не заметил, как девушка тихо зашептала и начала его ласково поглаживать по спинке.

— Тише, малыш, не волнуйся. Это всего лишь вода, и я только смою грязь, потом ты станешь чистый и милый. А каким будешь пушистым, загляденье просто. Не бойся, я тебя не обижу…

Продолжая разговаривать и ласкать животное, Алекс аккуратно намылила ему шерсть специальным шампунем, которым мыла когда-то Маруську. Осторожно смыв пену с шерстки, так чтобы не попасть в глаза и уши, она вытащила его из тазика, трясущегося и сжавшегося в комок. Сдернув полотенце с сушилки и плотно укутав его, как в кокон, вышла из ванной и направилась в гостиную. Пока она его мыла, успела хорошенько осмотреть — никаких лишаев и болячек не было, все в норме с внешним видом, даже не тощий. Но на всякий случай дала ему четвертинку таблетки от глистов, нечего паразитов разводить. Ласково растирая его шерсть полотенцем, Саша на глаз попыталась определить возраст.

— Интересно малыш, а сколько тебе месяцев? Выглядишь на все четыре и может даже пять. И как мне тебя назвать-то? — она задумчиво закусила губу и внезапно улыбнулась, — будешь Кузька, у нас домовой был когда, тоже чернючий, и папа его так прозвал. Не Кузя, а Кузька, вот и ты будешь моим милым домовенком.

Кузька как-то ловко выбрался из полотенца и, бодро отряхнувшись, гордо побежал на кухню. Саша только вслед ему усмехнулась, вспомнив, как когда-то в детстве, в деревне на кухне, стала пропадать сметана каждый выходной, зато все было чисто и прибрано. Только потом отец рассказал, что это работа домового и совсем не такого, как она ожидала. Домовые в России были чем-то вроде духов, невидимых, но ощутимых, с их приходом всегда пахло сеном и молоком, становилось немного теплее. Только обидчивые они очень, из-за чего люди и прозвали их полтергейстами, это она поняла, когда повзрослела и открыла для себя способности медиума.

А этот черно-белый красавец с необычными глазами, чувствовал себя, как дома, и сидел на столе. Оставалось гадать, как он туда забрался: стулья задвинуты и маленький он еще. Только этот малыш лапкой скинул пачку сигарет со стола и недовольно чихнул, отчего вызвал смех у хозяйки. Саша ловко сняла с руки цепочку с амулетом, послужившую ей браслетом, и повесила на шею Кузьке, читая молитву на оберег и защиту от демонов. Котенок даже не пытался снять это украшение и только довольно мурлыкнул, гордо выпятив грудь. Она прекрасно знала, какие кошки умные и чувствительные существа, они могут понимать настроение хозяина и найти подход, чтобы помочь ему. Это в кошках девушке нравилось больше всего на свете, и сейчас с какой-то материнской теплотой она смотрела на Кузьку, уплетавшего с удовольствием корм.

Весь оставшийся день она провела за тем, что готовила лежанку для котенка. Игралась с ним и разговаривала, даже успела высказать наболевшее, заметив, как внимательно смотрят на нее небесного цвета глаза. На душе стало легче, будто тяжелый камень свалился и больше не мешает. Маруську она не забудет ни за что, но Кузька станет достойной заменой ей, в этом не было сомнений. Наконец-то Саша больше не будет чувствовать себя одинокой, и ее каждый вечер будут встречать у порога как обычно. Недовольное мяуканье и тихое монотонное урчание каждым утром, такое родное сердцу и душе. Сейчас она чувствовала себя счастливее намного, чем раньше, когда умерла Маруська. Она уверенна, в этом малыше душа ее кошки, просто переродившаяся и с целью оберегать любимую хозяйку. А большего ей и не требовалось, только чтобы рядом кто-то был, близкий и родной.

Глава 5

Запах сигарет, такой приятный и по которому он успел соскучиться. Не долго же смог продержатся без них, особенно, после своей работы. Спина зверски болела от сильного удара, на руке немного кровоточила ссадина. В этот раз Джек столкнулся с неизвестным ему учеником Бальтазара. И где их только находит все эти неприятности, от которых потом страдает… Сейчас он торопливо возвращался в церковь, святой отец мертв. А он даже не сумел спасти его, но смог предотвратить правление Ваала — чокнутого демона-обжору.

Дым не согревал легкие, а только оставлял горечь в них, но приятно расслаблял. Как можно отказаться от такой пагубной привычки, когда она порой одна и может помочь. Когда он изгонял демона-стража, совершенно не ожидал, что тот сможет дать хоть какой-то отпор. Правда, когда Джека отшвырнуло в стену, демон был запечатан в зеркало, и его разбили. Спина болит, и на ней точно будут синяки, да и руку повредил, теперь срочно перебинтовать надо. А до церкви еще идти половину мили, по такому морозу — зря он так легко оделся. А еще надеялся вернуться на такси, но передумал, заметив, какие пробки на дороге.

Ветер раздувал полы черного теплого плаща, заставляя содрогнуться от холода. Пальцы на руках замерзли, и ноги в легких брюках прихватило, но он старался идти как можно быстрее. Его черные волосы припорошило снегом, создавая ощущение седины. Когда он ввалился в церковь, смог облегченно вздохнуть. Здесь было гораздо теплее и можно спокойно отогреться и подумать. Рука по привычке потянулась в карман за пачкой сигарет, но остановилась: в церкви курить не хотелось. Поэтому, сжав ладонь в кулак, устало опустился на ближайшую скамью, стараясь не наваливаться на спину. К нему тут же подошел один из юношей, который был в учениках у святого отца Ховарда, знавшего о работе экзорциста. Мальчишка лет семнадцати взволнованно суетился возле Джека, а тот возьми и ляпни:

— Чего суетишься? Будто перед тобой труп сидит и речи толкает, святого отца Ховарда позови лучше.

— Хорошо, простите, я сейчас мигом…

Он внимательно посмотрел на спину убежавшего ученика и недовольно сморщился. Ну не нравилось ему с ними общаться и все, слишком активные и любопытные. Увидев приближавшегося Энди Ховарда, святого отца знакомого его наставника. Именно Энди и стал заботиться о нем и помогать с экзорцизмом, когда отец Эндрю умер.

Мужчина лет пятидесяти торопливо подошел к Джеку и внимательно посмотрел на него. Прекрасно видя, с каким трудом ему удается сохранять спокойное выражение лица, всем телом опираясь на целую ладонь. Так что костяшки пальцев побелели, а вот ладонь, на которой запеклась кровь,