Заставить себя расслабиться Оля все равно не могла, но могла проигнорировать тревогу. Она кивнула и вместе с Чарли направилась к лесу – правее от крематория, туда, где мир казался плоским из-за слепяще-белого снега и черных линий деревьев.

– Летом тут прогулочная зона, – пояснил медбрат. – Много дорожек, люди гуляют… Зимой-то, конечно, нет, холодно очень.

Тут он был прав. Зима в этих краях оказалась суровой – тот самый мороз, который норовит пробраться даже под теплую шубу. Метель утихла под утро, градус еще больше понизился. Оле казалось, что она подготовилась к таким холодам, но теперь они пробирали до костей.

Жаловаться она не собиралась. Оля ведь не из тропической страны приехала! Она прекрасно знала, какой мороз способна выдержать и когда ей нужно вернуться под защиту здания.

– Расскажи мне про Дерека Ву, – попросила Оля. – Ты ведь давно тут работаешь?

У этой просьбы был двойной смысл. С одной стороны, Оле действительно хотелось побольше узнать про человека с такой чудовищной травмой лица. С другой – идти рядом с Чарли в тишине было совсем уж тяжело, а говорить о личном с ним не хотелось.

– Давно, – подтвердил медбрат. – Год почти.

– Тогда, получается, ты тут всех знаешь?

– Не всех, новеньких вот еще не знаю, – подмигнул ей Чарли. – Но с Дереком знаком, я за всеми пациентами ухаживаю, во всех отделениях.

– Я, конечно, только прибыла, но мне показалось… Мне показалось, что от него держались на большем расстоянии, чем от других пациентов. Возможно, я ошиблась.

– Не ошиблась. С самоубийцами очень часто так.

Чарли не только ухаживал за пациентами. Он, как оказалось, очень внимательно слушал, что говорили врачи и психологи. Поэтому о Дереке он знал если не все, то очень многое.

Большинству людей наверняка показалось бы, что у Дерека Ву не было ни одной причины для самоубийства. К своим тридцати годам он не стал очень уж успешен – но и неудачником считаться не мог. Обычный парень, один из многих. Пожалуй, среднестатистический. Вырос в семье среднего достатка, в частном доме, среди братьев и сестер. Отучился в школе. Мог бы пойти в колледж, финансы позволяли, да только душа к такому не лежала, и он стал автомехаником.

Он купил собственный дом, причем даже без займа: он к тому моменту хорошо зарабатывал, да и родители помогли. У него были две машины и лодка для рыбалки по выходным. Он сохранил всех школьных друзей и легко заводил новых. Правда, возлюбленная отказалась выходить за него замуж, но вскоре после расставания он нашел новую девушку. Дерек Ву постоянно улыбался. Любой из его знакомых без сомнений сказал бы, что у него все замечательно, всем бы так везло!

До того самого дня, когда Дерек Ву приставил к собственной голове охотничье ружье и нажал на спусковой крючок.

– Но как это возможно? – поразилась Оля. – Как можно выжить после выстрела в голову из ружья?!

– Не так сложно, на самом-то деле, в клинике чуть ли не половина пациентов такие, – пожал плечами Чарли. – Не все стреляются сами, кому-то достается случайно. В голове, по сути, только один жизненно важный орган – мозг. Все остальное не обязательно для выживания. Дерек приставил ружье снизу, к челюсти, иначе и не получилось бы. А там угол важен – в какую сторону наклонено дуло. В одну сторону – уничтожение мозга и смерть. Он не рассчитал и наклонил в другую. Ему снесло половину лица, а мозг не задело.

Никто так и не понял, почему Дерек это сделал. Сам он сразу объяснить не мог – он оказался в коме. Уже потом, придя в себя, он делал вид, что ничего не помнит. Хотя Чарли слышал, как психологи обсуждали, что кому-то он все-таки доверился…

Однако сам медбрат причинами особо не интересовался и поступок Дерека характеризовал емко: «дурь тупого идиота». Чарли за свое место держался и в коридорах о таком не кричал. Но в заснеженном лесу, да еще в компании новенькой, его почему-то пробило на откровенность.

Персоналу клиники Святой Розы и не полагалось разбираться, почему пациент совершил то, что совершил. Им нужно было помогать выжившим двигаться дальше. Дерек, потерявший значительную часть лица, нормально жить не мог. Ему еще и было очень сложно найти донора, тут подходит далеко не всякий. Поэтому несколько лет он довольствовался обычными восстановительными операциями, которые не давали заметных результатов.

Лишь года три назад он попал в программу этой клиники. Но мгновенного чуда не произошло: донора не могли найти даже здесь – до недавних пор.

И вот теперь, когда тот самый редчайший донор нашелся, когда до операции остались считаные часы, Дерек якобы решил все испортить… Оля поверить в это никак не могла, а вот Чарли от лишних сомнений не страдал.

– Не нужно было его вообще сюда пускать! – категорично заявил он. – Напрасная трата времени и ресурсов! Псих – он и есть псих.

– Разве пациентов, приезжающих сюда, не проверяют психологи?

– Проверяют. И что с того? Психолог не может быть халтурщиком? Нет, мэм, я тут уверен: Дерек виноват во всем сам! Он никогда по-настоящему не хотел жить. Просто все эти годы у него и шанса не было, от него только и требовалось, что лежать в постели и глазами лыпать. А теперь, когда у него появился малейший шанс стать полноценным, он сбежал. Мне кажется, мы зря тратим время на его поиски! Есть ведь занятия поприятней.

Он не сказал, что имеет в виду, но Оля заметила, что еще во время своего рассказа медбрат начал двигаться медленней. Теперь он и вовсе чуть ли не остановился, и смотрел он не по сторонам, как следовало бы, а только на свою спутницу.

Она снова и снова напоминала себе, что в лесу полно людей. Это не помогало. Она не видела их и не слышала – а они вряд ли могли услышать ее. Следовательно, в лесу по-настоящему существовали только она и этот странный мужчина, которому никого не жаль.

Нужно было что-то сказать ему, он явно этого ждал. А Оля понятия не имела что. К счастью, придумывать ей ничего не пришлось: взгляд, метавшийся по лесу, наконец ухватился за движение среди деревьев. Далекое, но, несомненно, живое.

– Эй! – крикнула Оля, и Чарли, не ожидавший такого, невольно шарахнулся от нее. – А вы что там делаете? Сюда!

Издалека она не могла разглядеть, кто оказался поблизости. Она лишь понимала, что это не Дерек: слишком быстро и уверенно двигалась фигура. Однако Олю по-настоящему и не интересовало, кто это. Для нее куда важнее было то,