Они провели вместе еще час. Говорили о том, на каких аллеях лучше гулять, а в какую часть леса соваться опасно. Оля рассказывала о России. Клементина – о том, кто из поваров лучше готовит и кто из персонала работает в клинике дольше всех. Медицинских тем они больше не касались – тут Оле пришлось поставить собственное любопытство на паузу.

И все же эта беседа действительно помогла. Предсказание Клементины сбылось: даже когда пациентка ушла, ее образ остался в памяти и закрепился там по-новому. Теперь Оля куда спокойней относилась к необычным лицам, попадавшимся ей на глаза. Нельзя сказать, что она приняла их как норму. Однако у нее получалось не шарахаться и хотя бы внешне оставаться спокойной – уже что-то!

К вечеру она устала: долгое путешествие все еще давало о себе знать. Первую ночь Оля и вовсе толком не запомнила: едва добравшись до постели, она просто отключилась. Это, как показала практика, было к лучшему. Сейчас, во вторую ночь, усталость оказалась не настолько сильной, зато впечатлений накопилось куда больше.

Они не позволяли заснуть. Стоило Оле закрыть глаза, как в памяти мелькали картинки, слова на разных языках, лица… Все это кружилось ураганом, переплетаясь с тем, о чем она думала до отъезда из Москвы. Когда же еще размышлять о смысле или бессмысленности жизни, как не в разгар ночи?

В какой-то момент ей все же удалось задремать, но настоящего покоя это не принесло. Проклятый ветер начал завывать за окном как сумасшедший, и тревога, которую всегда приносили с собой ночи в незнакомом месте, вернулась. Да еще и в клинике оказалось темно… Олю предупреждали, что в ненастную погоду тут порой отключается электричество и в этом нет ничего страшного. Однако «ничего страшного» совсем по-разному представляется днем, когда ты обсуждаешь это со стаканчиком горячего кофе в руках, и ночью, когда старый лес вдруг превращается в штормовой океан.

Оля выбралась из постели и подошла к окну. Особого смысла в этом не было, ей просто хотелось посмотреть на горящий снаружи прожектор – как символ того, что цивилизация все еще существует, ничего не исчезло, а она, Оля, не оказалась в каком-то чудовищном потустороннем мире.

Прожектор работал исправно. В его ярком сиянии можно было разглядеть танец метели, подгоняемой ветром. Волнующиеся ряды старых деревьев. Немногочисленные машины, уже занесенные снегом. А еще – широкую полосу следов, протянувшуюся от главного здания к крематорию, окна которого в ночи мерцали, как глаза притаившегося хищника.

Страх, только-только отступивший, вернулся с новой силой. Мелькнула безумная мысль, что Оля все-таки ошиблась. Это место – вовсе не клиника на самом деле, это какая-то секта, где людей уродуют, а потом приносят в жертву, сжигая в пламени крематория…

Мысль леденила душу, но быстро отступила. Днем она бы и вовсе не появилась, однако ночью правила совсем другие – для всего. И даже так эта безумная теория не прижилась. Оля быстро вспомнила, что смотрит не на крематорий. Ей ведь сказали – комплекс спроектирован так, чтобы вид на крематорий не открывался из окон жилых комнат! Такое не только пациентов, такое кого угодно угнетать будет.

А когда стало ясно это, посыпались и остальные теории заговора. Если это не крематорий, значит, обычный сарай. Свет там горит не от адского пламени, это просто фонари. Широкая полоса следов – не процессия сектантов, вероятнее всего, это просто рабочие отправились за какими-то инструментами для починки генератора.

Успокоенная этими мыслями, Оля вернулась в постель и наконец заснула.

Утро получилось совсем не добрым. Оля проснулась от шума, царящего снаружи. Еще не привыкшая к этой комнате, она не сразу поняла, где находится, что происходит, почему по ту сторону двери топают и кричат… Хотя понимание суеты не пришло и когда она вспомнила, где временно поселилась. Пришлось быстро одеться и отправиться в коридор на разведку.

Ситуация оказалась дикая. Когда Оле впервые пояснили, что происходит, она даже не сразу поверила – решила, что это она запуталась в переводе. Но нет, знание иностранных языков ее не подвело. Ночью из клиники действительно пропал пациент.

Да еще какой пациент! Дерек Ву не попал на операцию – она должна была состояться сегодня утром. Вот только когда к нему пришли врачи, оказалось, что его палата пуста.

Никто не мог этого объяснить. Медсестра, дежурившая у лифта, клялась, что Дерек мимо нее не проходил. Правда, он мог выбраться по пожарной лестнице, но… Зачем ему это? Насколько удалось разобраться Оле, он был из тех пациентов, которым очень сложно подобрать донора. А ему нашли! Он так ждал эту операцию, он надеялся на нее – и вдруг все испортил своим нелепым побегом!

Куда тут вообще бежать? В дикий лес? В метель? Дерек не был беспомощен, при чудовищной травме лица он все равно оставался молодым крепким мужчиной. Но даже при этом он не мог уйти в непогоду, в условиях, которые и для здорового человека стали бы серьезным испытанием!

Очень скоро стало ясно, что в основном здании Дерека действительно нет. Тогда и объявили общее собрание. Оле пришлось вызывать на него Энлэя. Еще вчера она надеялась, что говорить с мрачным куратором не придется ближайшую неделю, но теперь это вмиг стало неважным. Она ведь не с личными проблемами к нему обращалась – она сообщала о большой беде!

Да и потом, Оля догадывалась, что Энлэю было важно узнать об этом как никому другому. Ведь именно к Дереку он направился, когда закончил инструктаж новенькой, и провел в палате немало времени. Оля понимала, что это глупо, и все же не могла не думать: что, если это он как-то повлиял на пациента? Или намеренно запугал, или просто заразил своей мрачностью…

Она запретила себе развивать эту версию. Ситуация и так паршивая, не хватало еще утонуть в нелепых подозрениях!

Охрана больницы сразу же отправилась на поиски. Персонал собрали в конференц-зале для быстрого инструктажа.

– Лес очень большой, – напомнил пожилой мужчина, которого Оля пока не знала. – Вам это прекрасно известно. Мы уже сообщили в полицию, но им потребуется некоторое время, чтобы добраться сюда. Дерека же необходимо найти как можно скорее. Наша задача – одновременно прочесать максимально доступный нам участок.

За его спиной на стене уже появилось изображение Дерека, переданное через проектор. Да уж, такого не упустишь…

Казалось, что из лица Дерека просто вырезали огромный треугольник. Исчез весь подбородок, провал острым углом вклинился в середину лица, забрав нос и даже осколок лба.