я не хочу терпеть. Не могу больше. Хочу Машу, на том красном диване. В смысле, видеть хочу ее там. А не то, что… Какой же я идиот!

— А мы не будем ничего прерывать, док, — говорю, беру ручку и лист бумаги. Пишу сумму и протягиваю наживку Вернеру. Тот сглатывает, давая понять, что разговор дальше пойдет совсем по-другому.

— Впрочем, я могу прислать врача к вам, — быстро ориентируется Вернер. Все-таки умный он дядька, не зря я его выбрал. Быстро соображает.

— Было бы здорово, — соглашаюсь с ним.

— Только вам придется отдельно оплачивать пребывание врача там, куда вы собрались, — говорит Вернер. Меня аж перекосило от такой, блин, перспективы. — Возможны осложнения, вам понадобится помощь.

План во всех подробностях вмиг созрел в голове. Вот я и нашел повод Маше посещать меня чаще. А лучше, пусть вообще перебирается на ближайший месяц. Я даже на разные спальни согласен.

Блть, я же решил, — ТОЛЬКО разные спальни!

Совсем сдурел на старости лет, раньше таких подвигов не совершал. Потому что раньше и не нужно было никогда, бабы сами на шею вешались. А потом Кира… Впрочем, об этом лучше не вспоминать.

— Я уже нашел достойную кандидатуру, — обрадовал Вернера. Но тот отчего-то еще больше нахмурился.

— Зачем вам кто-то со стороны? В клинике прекрасный персонал, — включил функцию менеджера по продажам этот хитрюга. Он, и без того, на мне нехило заработал. Но, видимо, сейчас понял, что может заработать еще больше.

— А я и не спорю. У вас самый лучший персонал, — быстро соглашаюсь с ним. — Маша меня вполне устроит в качестве сиделки.

Очки Вернера снова пришли в движение. Сейчас мне начало казаться, что они вообще живут своей отдельной жизнью.

— Кто? — недоумевает он, видимо, быстро перебрав в уме имена всех толковых врачей в своей клинике, с которыми мне уже приходилось иметь дело.

— Маша, — повторяю. — Она каждый день приходит у меня в комнате убирать.

На этот раз Вернер обхватил оправу рукой, приподнял очки, чтобы посмотреть на меня не через стекла. А потом опустил очки на место.

— Боюсь, у нее нет необходимой компетенции для этой работы, — только и сказал он.

Еще бы! Но я не хочу никого другого. Поэтому ты все равно согласишься.

Беру второй лист бумаги, снова пишу сумму, протягиваю листок Вернеру. Тот смотрит, сглатывает. Потом смотрит на меня. Как на придурка-самоубийцу, неприятно так. На его лице отражается внутренняя борьба. Хрен знает, что он там сейчас думает. Может, вспоминает все байки про чокнутых русских? Но мне не до анекдотов сейчас.

— Будь по-вашему, — соглашается доктор. С немцами всегда было просто договориться. Вопрос в цене, и только. — Я поговорю с девушкой, проведу инструктаж.

— Спасибо, док, — говорю. Встаю и выхожу из кабинета.

Это оказалось даже проще, чем я думал. Осталось только уговорить Машу. Я справлюсь, уверен. Вот только, если ее решение не будет искренним, я это сразу пойму. И радости мне от всего этого мероприятия не будет. Или будет? В любом случае, я попробую.

Захожу в палату. Падаю на кровать и пялюсь в потолок.

Интересно, что она сейчас делает? Чем занята? Меня вспоминает?

Беру в руку мобильный, просматриваю входящие. Ничего.

А чего я ждал? Что она будет письма мне строчить? Будто ей делать нечего. Наверняка, на свидание сбежала уже с каким-то сопляком ее возраста. И как-то меня совсем не радует эта мысль. Даже бесит немного. Вру, нехило бесит.

Месяц. Всего месяц, и я отпущу ее. Честное слово, отпущу. У нее своя, интересная, жизнь. А я только немножко, хотя бы месяц, побуду живым.

Утром я не нахожу себе места. Момента икс, когда Маша появится в моей палате, жду, как смертного приговора. Ночью так и не смог уснуть, представляя себе, что она может совсем не обрадоваться перспективе быть моей сиделкой.

«Пофиг, — говорил себе, — любые деньги заплачу, она согласится».

А потом снова и снова понимал, что не смогу ее заставить, не хочу так. Она мне счастливой нужна, довольной жизнью. А сиделок, которые на автомате профессионально могут оказать помощь, хватает.

Но мне нужна она. Открытая, искренняя, немного красненькая от смущения.

Я так извел себя, что к тому моменту, как Маша появилась на пороге моей палаты, чувствовал себя, почти как после сеанса химиотерапии. Меня аж потряхивало. От страха, блть. Как свихнувшийся маньяк, ждал ее реакции на мое предложение. Старался выглядеть спокойно, чтобы голос не дрожал. Не ожидал сам, что это будет так непросто.

Весь вчерашний день и сегодняшнее утро я готовился только к одному вопросу:

— Ты согласна мне помогать?

Сердце больно стучит о грудную клетку, сглатываю слюну в ожидании ответа.

Ее рот расплывается в довольной улыбке, будто она только и делала, что ждала от меня этого вопроса. Кукольное личико преобразилось, засияло.

— Согласна, — отвечает она. И голосочек звенит. Так, как, когда она счастлива, — я это давно подметил. — Только с Вернером поговорю.

— Конечно, иди, — отвечаю ей. А у самого рожа расплывается улыбке от радости и облегчения.

Вернер отпустит тебя, куда скажешь. Он уже ждет. За те деньги, которые я ему заплатил, он и сам припрется контролировать, как ты за мной приглядываешь. Только он мне на фиг там не нужен, на том красном диване.

Маша смотрит на меня, ее глаза сияют ярче звезд. Как на восьмое чудо света смотрит.

Правильно, ты только смотри на меня вот так. Любые деньги заплачу, только вот так смотри.

Плевать на твой опыт, справлюсь и без сиделки. На все плевать. Только бы видеть этот сияющий взгляд, от которого в груди становится теплее, даже кровь бежит быстрее.

Месяц, честное слово. А потом отпущу тебя, чтобы ты вернулась в свою жизнь, и не тратила время на умирающего старика.

Глава 16

Маша

К Вернеру захожу с опаской, ожидая, что он сейчас пошлет подальше с моей просьбой. Но, к моему большому удивлению, тот не только любезно предложил присесть, но и, не менее любезно, сказал, что я должна, просто обязана, поработать сиделкой для одного «очень важного для клиники пациента».

Черт, мне пора бы уже привыкнуть, что, если Глеб что-то задумал, то все вокруг начинают перестраиваться и прогибаться, чтобы мужчина мог осуществить задуманное. Я, еще до