поездки в Москву, успела это прочувствовать. Но, блин, как же поражает скорость реализации его планов! Наверное, никогда к ней не привыкну.

От удивления моя челюсть упала вниз, а Вернер, пользуясь моим замешательством, начал проводить подробный инструктаж о поведении медсестры рядом с, нуждающимся в помощи, человеком. Вот так. Кажется, у них с Глебом все просто. Доктор под конец только добавил, что верит в меня и пожелал удачи.

Обалдеть!

Мне осталось только топать домой и морально приготовиться к новым обязанностям с завтрашнего дня.

Мама снова пришла в шок от новостей. Она выдвигала разные предположения, одно другого краше. Даже сказала, что «мужик просто присмотрел для себя игрушку». Стало гадко и обидно, я настойчиво убеждала ее, что это не так.

Эх, мама, знала бы ты, какой он, — никогда бы даже не предположила такого! Кто он, и кто я? Мы — не ровня, нечего даже мечтать. А еще, ты бы искренне восхитилась этим человеком. Потому что таких больше нет. Еще и глаза эти медовые. Смотришь в них — и тонешь. И выныривать не хочется.

Утром я иду не в клинику, а по тому адресу, который дал мне доктор Вернер. Нужный дом нашелся быстро. Благо, от клиники недалеко.

Стучу в двери, замерев и прислушиваясь к каждому шороху.

Мне открывает Глеб. На нем нет привычной пижамы. Вместо нее джинсы и футболка. Теперь он совсем не похож на пациента. Скорее, на обычного человека, к которому я пришла в гости.

Быстро забыв о, данном себе, обещании не разглядывать мужчину, скольжу по нему взглядом. Подмечаю каждую деталь. Как то, что джинсы без ремня на нем сидят очень свободно, чуть свисая на талии. А еще, босые ноги, без привычных тапок. Залипаю на них взглядом, потом, опомнившись, одергиваю себя и смущаюсь.

— Доброе утро, — говорю ему, интенсивно краснея.

Наверное, эта дурацкая скромность и вечно красные щеки ему уже порядком надоели. Но поделать с собой ничего не могу.

— Здравствуй, — говорит мужчина хриплым голосом. Кажется, он только проснулся. — Проходи.

Захожу в квартиру, разуваюсь. А потом, уже смелее, когда Глеб предложил осмотреться, иду вперед. Первым делом попадаю в гостиную и ахаю от изумления. Все белое — стены, мебель, шторы, даже люстра на потолке, и только один красный диван выделяется ярким пятном. Присмотревшись, заметила красные статуэтки и вазы на полочке на стене. Раньше мне не приходилось видеть такого. Будто кто-то, очень умный, все продумал до мелочей, чтобы впечатлить посетителя прямо с порога.

— Нравится? — спрашивает Глеб. Оказывается, он все это время наблюдал за мной.

— Д-да, — поворачиваюсь к мужчине лицом и снова краснею. Дурацкая привычка!

— Другие комнаты посмотришь? — он выжидающе смотрит на меня, будто ждет продолжения моего турне по квартире. Кажется, даже волнуется немного. Только вот, из-за чего? Что мне может не понравиться? Глупости! Скорее всего, ему все равно, а мне показалось.

Прохожу вперед, открываю первую дверь. За ней спальня. Большую часть комнаты занимает двуспальная кровать. А еще, есть шкаф, тумбы по бокам от кровати. В общем, все необходимое для спальни. Думаю, именно здесь мужчина ночевал сегодня. Постель все еще не заправлена. Впрочем, в клинике с кровати он редко вставал.

Следующая комната оказалась еще одной спальней. Такой же большой, с большой кроватью. Только цвета отделки стен и мебели бирюзовые. Красиво.

— Твоя спальня, — комментирует мужчина.

Оказывается, он все время ходил за мной по пятам и наблюдал. Как кот за мышью. Точь-в-точь, так, как делал это, когда я убирала его палату в клинике.

— Вы хотите. Чтобы я жила здесь? — голос немного дрожит от такой перспективы. — С вами? — последние слова я произнесла почти шепотом.

— Я подумал, что так тебе будет удобнее, — говорит он, скользит взглядом по моему лицу, останавливается на губах. Но тут же, будто очнувшись, поднимает взгляд к моим глазам. — Или ты не хочешь?

Разве это важно — чего я хочу? Он, ведь, тут главный. Не мне решать.

— Я сделаю, как вы скажете, — говорю, опустив глаза в пол. Рассматриваю его босые ноги. Откуда он такой взялся? Даже пальцы на ногах у него красивые!

Я совсем не ожидаю того, что произойдет дальше. Наверное, поэтому сердце заходится в бешеной скачке, пытаясь проломить грудную клетку, когда мужчина поддевает пальцами мой подбородок. Заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза.

— А ты чего хочешь? — спрашивает он.

Медово-карие глаза совсем близко. Кажется, они заполнили собой все пространство. Моя личная осень, с ароматом кофе и сигарет.

— Я…, — мямлю в ответ, — наверное… Наверное, вам может понадобиться помощь, если ночью станет плохо. Только мне нужно взять кое-какие вещи из дома, — выкрутилась. Не могу же сказать, что хочу находиться рядом с ним каждую минуту. Пока это еще возможно. Или, пока он не нашел себе более опытную сиделку.

— Хорошо, — заключает мужчина, отпуская мой подбородок, — за вещами можешь сходить после обеда.

Киваю, сразу соглашаясь. Я вообще привыкла беспрекословно его слушаться за последние дни. Что бы я не делала, отчего-то он все знает лучше. Как книга с ответами на все вопросы.

— Ты завтракала? — спрашивает Глеб.

— Нет.

— Пойдем, — и он идет на кухню. А я послушно иду за ним. Даже не понятно, кто за кем тут присматривает. Это ведь я должна заботиться о его питании, и не только.

Мужчина поднимает с полы пакеты с логотипом известного ресторана. Достает из них, аккуратно упакованные лотки с едой. Он обо всем подумал заранее, даже о том, что я приду к нему голодная, не успев позавтракать.

— Присаживайся, — кивает в сторону стула. Ставит передо мной тарелку, рядом раскладывает приборы.

— Давайте, я помогу, — вовремя вспоминаю, что как-то наоборот все должно быть. Я себя сейчас, почти, как на свидании, чувствую сейчас. И от этого неловко. Он ведь не за это заплатил.

— Успеешь еще, — бросает мужчина таким тоном, что возражать ему как-то резко расхотелось.

Послушно опускаюсь на стул, пробую еду. Вкусно. Очень. Не хуже, чем в тех ресторанах, в которых я обедала в Москве. Опускаю взгляд, смотрю только в тарелку. Тишину комнаты разбавляет только стук приборов о фарфор. Когда все же решаюсь поднять глаза и посмотреть на мужчину, натыкаюсь на проницательный медовый взгляд. Он, как рентген, видит меня насквозь,