Однажды Скрипицына едва не прожег насквозь испепеляющим взором сам председатель Окружного суда тайный советник Игнатий Памфилович Казин. Потому что Арнольдыч подкупил присяжных заседателей, и те, не думая обременять себя сомнениями, вынесли вердикт «не виновен» хитрованскому тузу Парамону Мироновичу, после чего тот взял Скрипицына к себе и сделал личным присяжным поверенным.

Были еще разные жгучие взгляды от людей разных сословий и достатка. И ничего, выжил Арнольдыч! Однако, не будь у него от природы столь дубленой шкуры, ходить бы ему в дырках.

–  ...Мне телефонировали, – спокойным голосом ответил помощник полицеймейстера.

–  Телефонировали? – Семен Арнольдович с интересом посмотрел на Самойленко. – Кто телефонировал?

–  Охранник банка.

–  И вы приехали тотчас?

–  Разумеется. Это моя работа.

–  И застали моего подзащитного в кабинете управляющего спокойно курящим сигару?

–  Точно так.

–  И он не предпринял никакой попытки скрыться?

–  Никакой.

–  А почему он не предпринял никакой попытки сбежать, как, по-вашему? Может, потому, что не имел никакого отношения к похищению из сейфа его содержимого?

–  Протестую, – поднялся с места обвинитель Злобин. – Вопрос не по существу.

–  Еще как по существу! – возразил Арнольдыч и выразительно посмотрел на судью. Тот, подумав немного, сказал:

–  Протест отклоняется.

–  Так почему, по вашему мнению, подсудимый не сбежал с места происшествия? – повернулся к Самойленко Скрипицын.

–  С места преступления, вы хотите сказать? – поправил защитника помощник полицеймейстера Самойленко.

–  Ну, что он преступник, придется еще доказать, – съязвил Арнольдыч. – Вы, господин коллежский советник, извольте отвечать на поставленный вопрос.

–  У него не хватило времени, – неохотно отозвался помощник полицеймейстера.

–  А почему? – быстро задал новый вопрос защитник.

–  Мы приехали скоро...

–  Надо полагать, о-очень скоро? – продолжал наседать на Самойленко Скрипицын.

–  Да, очень скоро, – едва справляясь с раздражением, ответил помощник полицеймейстера.

–  А не потому ли вы приехали «очень скоро», что были осведомлены о проникновении моего подзащитного в банк до сигнала банковской тревоги? Ждали этого. И дождались! – рубанул рукой Арнольдыч.

–  Протестую! – вскочил с места прокурор. Взор его метал громы и молнии и прожег бы виц-мундир Арнольдыча запросто, не будь Скрипицын столь огнеупорным.

–  Протест принят. – Судья стукнул молоточком по столу и строго посмотрел на Арнольдыча. – У вас есть еще вопросы к свидетелю Самойленко?

–  Нет, ваша честь, – ответил Скрипицын и прошел на свое место, глядя прямо перед собой. Кажется, в среде присяжных заседателей он посеял некоторые сомнения, а это было уже хорошо.

Григорий Аристов заерзал на своем стуле.

Как в точку попал защитник Родионова! Вполне возможно, что этот Самойленко совершенно точно знал о готовящемся ограблении банка и поэтому устроил засаду. И как только Родионов зашел в клетку, она захлопнулась.

Но тогда выходит...

Холодные противные мурашки пробежали по спине начальника московского сыска.

Ведь тогда...

Тогда никаких документов Савелий Родионов никому не передавал. Просто не имел такой возможности, поскольку времени у него на это абсолютно не было. А еще получается, что в сейфе никаких документов и быть не могло...

Начальник Московского охранного отделения Департамента полиции Министерства внутренних дел Российской империи (каково, а?), потомственный дворянин Херсонской губернии, кавалер гессенского ордена Филиппа Великодушного и Кавалерийского Креста Второй степени его высокородие Павел Павлович Заварзин знал очень многое. Потому что с юных лет и с чина прапорщика был прикомандирован в ведение Отдельного корпуса жандармов Его Императорского Величества.

К примеру, еще служа рядовым вольноопределяющимся 145-го Его императорского высочества наследника Александра Александровича Новочеркасского пехотного полка и охраняя гессенскую принцессу Аликс в дни ее приезда в Ливадию, он знал, что будущая императрица подвержена меланхолии и иногда заговаривается, чем пугает даже прислугу, не говоря уже о ближайшем окружении.

Павел Павлович служил в Бессарабском губернском жандармском управлении и знал всех политических абреков и эсеров-экспроприаторов со всеми их явочными квартирами и привязанностями.

Служа в Таврическом ГЖУ уже в чине штаб-ротмистра, знал все о настроениях крымских татар и их поползновениях на национальную автономию.

Начало двадцатого столетия он встретил внештатным помощником начальника Охранного отделения Одессы. Здесь, уже в должности начальника отделения, он получил легкую контузию, потому как полез на рожон во время прибытия в порт Одессы мятежного броненосца «Князь Потемкин Таврический» и напоролся на бомбу, когда принялся ликвидировать беспорядки внутри города, вызванные прибытием восставшего броненосца. Кто бросил в него бомбу и кто стоял за этим – он тоже знал, именно поэтому на момент судебного следствия над медвежатником Савелием Родионовым (Пал Палыч тоже присутствовал в зале суда и сидел почти в затылок генералу Аристову) эсеры-бомбисты в полном составе пребывали в Акатуйской каторжной тюрьме, существовавшей при Акатуйском руднике, где их старания были востребованы сполна при добыче свинцово-серебряных руд.

Прослужив начальником Охранного отделения Ростова-папы, он вместе с начальником Жандармского управления Генрихом Фридриховичем фон Зиттоном усадил на тюремную шконку самого Янкеля Менцеля (погоняло Глыба), знаменитого на весь Тихий Дон громилу, на совести которого было не менее десятка загубленных душ. Затем Пал Палыч, получив чин подполковника, принял в ведение Варшавское охранное отделение и вскоре произвел несколько арестов боевиков-бомбистов из Польского национального революционного комитета, членов коего он знал по имени и в лицо.

Заработав в Варшаве репутацию специалиста высочайшего класса, Павел Павлович Заварзин был переведен начальником Московского охранного отделения и через пару месяцев получил полковника. Он поставил работу с секретными сотрудниками «охранки» на небывалую высоту, чем брезговал плотно заниматься его предшественник генерал Отдельного корпуса жандармов Генрих Фридрихович фон Зиттон, назначенный после ранения его в голову террористом Борисом Савинковым в Петербургское охранное отделение.

Пал Палыч даже написал «Инструкцию Московского охранного отделения по организации и ведению внутренней агентуры», работу умную, обстоятельную, практическую и изложенную доступным и понятным языком. Секретные сотрудники начальника московской «охранки» полковника Заварзина были всюду, а в среде дворников агентом охранного отделения был каждый второй, не считая каждого первого!