та с перепугу ветку своим хвостом намертво, толку-то от того. Алеша ту ветку переломил да так, с веткой, дуру пернатую вниз и спустил.

– Да худ с ней, с мелочью! – на подбежавшем Слобо, как говорится, не было лица. – Охотник, помоги ради Белобога… Гирифтен сбежал! И Огнегорку унять надо, пока к Зденке не вломился! Ведь убить же придется!..

– Так, – Алеша пихнул мешок со змеехвосткой в чьи-то руки, – по порядку давай. Зденка где?

– В повозку ее загнал, запереться велел. Ну, Филимон, ну бражник худов, пусть только проспится!..

– Худ с ним, с Филимоном, кого первым ловим? Гирифтена?

– Огнегорку…

Из охов и причитаний много не выудишь, но китежанин все же понял, что причиной ночных бед стал сбежавший обезьян, для начала разломавший клетки с мелочью, а затем добравшийся до гирифтена. Хуже же всего было то, что разбушевавшийся Огнегор носился по лагерю, очень похоже, что в поисках «сестренки» Зденки. Этого еще не хватало!

Бежать за вьюками и в них рыться было некогда, ну да ладно, нож так и так за голенищем, палок тут на каждом шагу, но помощь всяко не помешает. Буланко богатырь позвал, почти не скрываясь – не до того, даже если расслышат и поймут, что к чему.

«Хозяин?»

– А ну дуй сюда! Помочь надо.

«Бегу! – лошадиные печали как рукой сняло. – Ты только… осторожно! Подожди. Меня подожди».

– Гирифтен… Филимон… – зверинщики продолжали бубнить на два голоса, но широко шагавший Алеша почти не вслушивался. – Зденка… Огнегорка…

– Сети порвал, – мало не взвизгнул кто-то плюгавый, – почитай, все!

– Ой, лихо!

– Тоже мне лихо, – Охотник взял Слобо за плечо. – Сейчас успокоим.

Каким уродился нацелившийся на Лукоморье колдун, Алеша знать не мог, но обезьян свое имечко получил по праву. Здоровенная, плосколицая, покрытая медного цвета лохмами тварь, похожая и непохожая сразу и на человека, и на ополоумевшего лешака, с дикими воплями носилась меж шатров и повозок. То выскакивала к кострам, враз становясь огненно-рыжей, то отлетала в полумрак, крутясь как детский волчок. Неслась, опираясь на пальцы длиннющих «рук», пинала косматыми «ногами» попадавшийся под них скарб, колотила себя по достойной молотобойца груди и не забывала при этом ухать, хрюкать и визгливо орать. Зверинщики с охранниками от разгулявшегося обезьяна шарахались, как куры от волка, и понять их было можно.

– Ты ведь сможешь? – стонал над ухом Слобо. – Охотники, они ведь и не такое видывали?

– Убить смогу, – быстрым шепотом откликнулся Алеша, прикидывая, как это чудо сподручнее свалить да скрутить, чтоб никого не зашибло, – но тебе ведь не того нужно, так что обожди малость, дай подумать.

– Не того, – подтвердил зверинщик. – Только если иначе никак… Нельзя так оставлять, из-за Зденки нельзя, а гирифтен – дороже. Второго такого мне нипочем не найти, а Огнегорка… куда денешься… Сам я кругом виноват!

– Погоди, говорю, не все так плохо.

Буланыш уже бежал, вдвоем они бы точно управились, но представление закончилось само собой. Не успел верный конь ворваться в проход меж повозками, как обезьян как-то по-особенному загугукал, плюхнулся на задницу, махнул напоследок лапой, словно муху ловил, и повалился на бок. Стало тихо, если, конечно, можно считать тишиной трески, скрипы, вопли взбудораженной живности и близящийся конский топот. Потом кто-то испуганно промолвил:

– Ой, никак сдох!

– Стойте здесь, – велел Алеша, – все стойте. Гляну сейчас.

Охотник к неожиданностям готов всегда, но в этот раз ничего не произошло, разве что молодецкий храп раздался. Зверюга была вполне себе жива, она просто уснула. Отчего и почему – китежанин решил себе голову не забивать, но ответ нашелся сам собой, от храпящего Огнегорки вовсю несло брагой.

– Жив, – успокоил китежанин честно стоявшего, где стоял, Слобо, – только пьян. Похоже, на пару с обаянником веселились.

Дальше было просто. С помощью Боро и Зринко выволокли храпящую тушу из лагеря и оттащили все к той же одинокой березе, вокруг ствола которой и замкнули найденную Давором медвежью цепь. Цепь была с ошейником, так что пришлось Огнегорку сажать как пса на дворе. Две обезьяньи цепи, ручная и ножная, как назло куда-то запропастились, как ни искали, не нашли.

– И куда он их только упрятал, разбойник, – причитал Слобо, наскоро проверяя каждое звено. – Наверное, в кусты забросил. Ведь всё… Всё понимает! Хоть бы Филимон, зараза, прежде него очнулся…

– Цепь выдержит? Не сорвется, если что?

За цепь Слобо ручался: слона, если что, сдержит, а сломать толстое дерево, да еще березу, чья древесина славна своей неломкостью, сил у Огнегорки не достанет. На всякий случай Алеша откатил подальше пару валунов, чтоб проснувшийся обезьян не дотянулся, а то как бы не запустил в кого.

«Ну вот… – расстроился подоспевший Буланко. – Опять без меня? Зачем тогда звал? Зачем от беды моей отвлекал?»

– Тоже мне беда, – отмахнулся богатырь.

Буланко смолчал, зато Слобо принял это на свой счет.

– Это для тебя не беда, – зверинщик, подавая пример сыновьям, таки бухнулся на колени, – а для меня… для нас жизнь рушится! Верни гирифтена, нельзя ему без пригляда и без кормежки правильной, да по холодам вашим, сгинет…

– Лады, – Алеша с раздраженьем оглядел стоящую на коленях троицу. – А ну вставайте, надоели чуть что на колени падать! А это еще откуда?!

Выкатившееся откуда-то «это» прошмыгнуло меж растерянно глядящими то на отца, то на богатыря Слободановичами, встало над валявшимся Огнегоркой и горделиво протрубило. Алеша огляделся, Зденки видно не было, зато чуть поодаль топталось еще трое слониш.

– И эти разбеглись! – всплеснул руками Зринко. – Ну дела!

– Так делайте, – непонятно с чего разозлился Охотник.

– Алеша, – у Слобо на уме был лишь гирифтен, – время дорого! Всех бери, только поймай!

– На кой мне все? У тебя тут работы по горло, вот и займись. Мне десятка загонщиков за глаза хватит, а уж выйдет ли, нет ли, не скажу.

Рассвета, спасибо китежанской вязи, ждать не требовалось. Без возглавившего поход Алеши зверинщикам не только пришлось бы ждать утра, но и вооружаться всерьез, и идти целой толпой, а так обошлись охранниками во главе с Боро и Давором. Беглеца надо было брать живым, по возможности ничем ему не навредив, так что основной снастью у ловцов стали любимый Алешин аркан, мотки веревок да чудом не порванная пьяным Огнегоркой сеть.

– Буланыш, ты постереги пока этого… Огнегора, – шепнул напоследок коню китежанин, пока Слобо отбирал загонщиков. – Если что, копытом приголубь. Только чтоб не насмерть.

«Постерегу», – в подтверждение обещаний жеребец клацнул зубами, заставив попятиться плюгавого зверинщика с сетью. – Пригляжу, будь спокоен. Делай дело».

Гирифтен, хоть и юный, и увечный, весил уже изрядно, как хороший тяжеловоз,