– Не знаю, – ответил Андрей. Он поймал себя на том, что почти не играет. Он думал о незнакомке, как о жене. – Ссадины, царапины, лицо разбито… а так ничего. Но не помнит даже, как ее зовут, не говоря уже о том, что с ней случилось. Я поводил ее по квартире, показал, где что. Ванная, кухня, спальня. Полотенца, халат…

– А как… как она воспринимает… вообще все?

– Не знаю, Веня. Лицо растерянное… я больше всего боялся, что она заплачет. Но нет, держится. Трудно представить себе, что она чувствует. Вообще, странная вещь амнезия. Она помнит, как готовить еду, знает, что такое холодильник, телевизор, и совсем не помнит, кто она такая.

– Сочувствую, старик! Ты оставил ее одну, это не опасно? Вдруг она выйдет из дома и заблудится? Позвони Элеоноре, пусть приезжает.

– Она не уйдет, – ответил Андрей, – она боится, даже по квартире ходит с опаской. А Элеонора… – Он содрогнулся, подумав, только ее ему сейчас и не хватает. – Знаешь, я всегда не мог ее терпеть, эту старую корову и сплетницу. Мне бы найти хорошую сиделку… может, твой психиатр посоветует кого-нибудь. А Элеонору я уволю. Заплачу за три месяца вперед и уволю. Лерке теперь все равно, она ее не помнит.

– Может, в стационар? У Отто прекрасные условия, врачи дежурят постоянно, отдельные палаты.

– Веня, давай подождем. Пусть твой Отто сначала ее осмотрит, а потом решим, что и как. Слушай… – начал он и осекся, не зная, насколько удачна мысль, которая только что пришла ему в голову. Ему всегда требовалось время подумать.

– Что? – Сырников подался вперед.

– Слушай, возьми Элеонору на себя…

– Боишься?

– Честно? – Андрей рассмеялся. – Боюсь! Я соберу ее вещи, привезу к тебе… найду адрес. И деньги.

– Давай. А можно мне навестить Леру?

– Можно, наверное, – с сомнением сказал Андрей. – Только не сегодня. Пусть привыкнет. Сейчас нам нужен врач, а потом… конечно, приходи. Может, при виде тебя к ней вернется память.

К удивлению Андрея, врать оказалось легче, чем ему представлялось. Нам кажется, что любой человек видит нас насквозь. А меж тем люди знают о нас лишь то, что мы сами им говорим, так как все вокруг – эгоисты и заняты только собой. Ему уже стало казаться, что ничего особенного не произошло: несчастный случай, травмы, но осталась жива и поправляется. Точка. Нет ни малейшего повода для неприличного любопытства и сплетен.

Новость диким жеребцом промчалась по кабинетам. Часа через два о том, что случилось с Валерией Павловной, узнали и в цехах.

Позвонил креативный редактор Савелий Зотов. Косноязычно высказал соболезнования.

– Ты… это… Андрюша… если надо чего… у меня есть знакомый… понимает в этих делах, Федором зовут… поговорить, если надумаешь… держись, брат… жизнь, она… такая… одним словом, Алексеев его фамилия…

Андрей терпеливо слушал бессвязный лепет Савелия, которому, как редактору, цены не было, а в лекторы его не взяли бы даже в районное общество «Знание» при самой дикой нехватке кадров. Один из тех случаев, когда мыслительный процесс не связан с вербальным, и оба существуют параллельно, не пересекаясь. Федор Алексеев, это кто? Врач? Экстрасенс? Космонавт? Что он понимает и в каких делах?

Прибежал взмыленный Тепа, бросился на шею.

– Как же так! – повторял он взволнованно. – Как же так? Не надо было отпускать ее одну, я знал, я говорил… Сейчас из дома выйти опасно, а тут – не ближний свет, и мало ли кто в попутчиках!

Андрей перенес и это.

Финансовый гений принес бумаги на подпись. Молча положил тяжелую корявую руку на плечо, сжал.

Секретарша смотрела преданно и испуганно заплаканными глазами. Где-то впереди маячила Ромашка, о которой он старался не думать.

Окружающая действительность сбрасывала с себя одежки реальности и превращалась в свою полную противоположность – ирреальность. Андрей, как муха, попавшая в варенье, барахтался и погружался все глубже в ее мутные глубины, не имея ни малейшего представления о том, где дно…

* * *

Ночной клуб «Белая сова» сиял огнями. Было около одиннадцати – время, когда гости еще достаточно свежи, не упиты, с интересом наблюдают танцы вокруг шеста и способны сдерживать и контролировать свои животные инстинкты. Ядро клубной тусовки – завсегдатаи, плейбои и девочки, знающие друг друга по именам и кличкам, просаживающие деньги богатых родителей, приходящие сюда, как на работу; не особо крупного чина сильные мира сего – бизнес-люди; представители криминального полусвета – разномастные братки, обслуга и телохранители суперкрутых, заглянувшие на других посмотреть и себя показать; желтая пресса на охоте за лакомым эпизодом из жизни богачей и знаменитостей невысокого полета.

Ничем не примечательный человек в черном глухом шелковом свитере и темно-сером пиджаке протиснулся к бару, заказал виски. Бармен плеснул в стакан из четырехгранной бутылки, пододвинул соленые орешки. На миг они встретились глазами, и посетитель спросил одними губами:

– Кристина не появлялась?

– Не видел пока, – ответил бармен и повел взглядом по полутемному залу. Тут же махнул рукой так неприметно, что заметить его жест мог только тот, кому он предназначался, с кем была установлена система сигнализации на расстоянии. Своеобразная азбука Морзе.

– Кристина, – сказал бармен, кивая.

Мужчина обернулся. К стойке бара проталкивалась высокая эффектная блондинка, сильно накрашенная, в открытом белом платье и в сверкающей бижутерии. Она уселась на табуретку рядом с неприметным человеком, вытащила сигареты, выжидательно на него посмотрела. Тот поспешно полез в карман пиджака, достал зажигалку. Пламя на миг осветило трепетные ноздри крупного носа Кристины, гладко выбритые верхнюю губу и щеки, длинные ярко-красные ногти. Незнакомец скользнул взглядом по мускулистым плечам Кристины, крупным рукам, красивому тяжеловатому лицу. Кристина оказалась мужчиной, а не женщиной, что явилось для него неожиданностью.

– Ну? – произнес трансвестит, выпуская дым в лицо человеку в черном свитере.

– Такое дело… – начал тот и замолчал. Эти два слова прозвучали, как пароль.

– От кого? – произнес Кристина, глядя на него из-под тяжелых перламутрово-синих век.

– От Ромашки, – ответил он.

– Ну? – снова повторил Кристина.

Человек в черном свитере, словно в замешательстве, молча постукивал зажигалкой о стойку бара.

– Пошли! – бросил Кристина, соскользнул с табуретки и направился к выходу. Мужчина поспешил следом.

– Никакого ширялова, – деловито говорил Кристина на ходу. – Никаких пыток, укусов, порезов, баловства с огнем и сигаретами. Ясно?

Его спутник кивнул.

– Она делает все, – продолжал Кристина. – Пятьсот баксов за ночь. Половина мне сейчас, остальное ей после сеанса. Она позвонит. Давайте номер.