– Что ж, тогда добро пожаловать, – раскрыл руки в золотых браслетах с сапфирами (символом государства воронов) и указал на кресла с двух сторон от него. Эрганлавдий и Ликорис присели. Им подали полуживого оленя и они, почувствовав, что сильно проголодались, накинулись на еду.

– Ты так жаден до свежего мяса. Что в паучьем логове не хватает еды?

– У нас мало еды: касаки вымерли, а землеройки не плодятся так часто, чтобы кормить досыта всех пауков.

– Дочь, как же ты смогла, есть такую дрянь?

– Отец, неважно, что есть, главное, я живу в любви и заботе.

– Понимаю.

– А где мама?

– Ждёт моего приказа прийти.

– Отдай приказ, очень хочу повидаться.

Роланд махнул рукой и слуга, стоящий неподалёку, в ожидании приказа, вышел за госпожой.

Она вошла, как королева, сразу озарив огненной красотой весь зал: волосы лежали густой короной, и часть вилась до бёдер, длинное платье из золотой парчи, ярко оттеняющее её красоту, прелестно шуршало. Эрганлавдий не мог оторвать от неё восхищённого взгляда. Орлица подошла.

– Можете обняться, – Роланд слегка улыбнулся.

Ликорис вскочила и прыгнула в объятия к матери.

– Мама!

– Ликорис, доченька. Как ты живёшь?

– Всё прекрасно, мамочка. А как ты?

– Как всегда, Роланд обожает меня, твои братья уже разлетелись по своим замкам, надеемся, скоро тоже женятся, хотя с этим у них проблема. Никак не можем заставить их найти достойных жён.

– Братья истинные благородные вороны, придёт время и найдут. Мамочка, мне нужны духи, мыло, ароматные эссенции.

– Зачем?

– У нас ничего этого нет, а эссенции нужны в качестве примера для мыловаров мужа. Он очень хочет заиметь такие же ароматы как у нас. Помоги.

– Хорошо родная, мы всё вам дадим.

Эрганлавдий восхитился красотой обоих родителей жены, однако вслух этого не высказал, чтобы это не посчиталось дурным тоном.

– А что зять так любит ароматы? – она перевела взгляд на него.

– Да, обожаю чистоту и ароматы. У вас в замке приятно пахнет.

– Это тоже эссенция из дубовых листьев и хвои. Слуги разбрызгивают по моему приказу.

– Тоже такой хочу.

– Я всё дам дочери и рецепты, а твои мыловары сварят.

– Конечно.

Сакура обняла дочь и они вышли, а вскоре вернулись с мешком всего что нужно.

Эрганлавдий встал.

– Зять, надеюсь, ты помнишь, что у Ликорис есть враги в связи с её красотой и отказами в замужестве многим воронам. Будь внимателен по возращению домой. Погода испортилась, может, останетесь?

– Благодарю за всё, но мы полетим.

– Что ж, летите, думаю, повелитель пауков способен защитить мою дочь.

Паук сверкнул глазами, но быстро подавил гнев.

Роланд усмехнулся.

– Горяч, вижу твой гнев, как бы ты его не контролировал. – Перевёл взгляд на дочь. – Ты, правда, счастлива и он тебя не бьёт?

– Да, отец, очень, нет, не бьёт. Не волнуйся.

– Летите, – встал, распахнул окно с разноцветным мозаичным стеклом. (Хоть чем–то ярким в туманном холодном мире) – Лучше отсюда, чтобы меньше моих воронов раздражать присутствием паука.

Эрганлавдий кивнул и, взяв жену за руку, выпрыгнул, мгновенно расправив крылья, тоже сделала и она. Ветер сильно рвал волосы, одежду и перья. Они полетели над долиной, глубокой, как древняя чаша, любуясь поздней весной.

– И всё же в твоём мире красиво, хоть и прохладно.

– Спасибо.

Хлынул ливень с мокрым снегом.

– Ого, у вас и такое бывает весной?

– Да, это не удивительное явление.

– Я – восточный паук отморожу здесь яйца.

Она рассмеялась.

– Я отогрею их. Сейчас начинать?

Он тоже усмехнулся.

– Плутовка. Дома отогреешь в горячей ванне с вашей ароматной эссенцией.

Долетели до густого леса, синеватого от густого тумана в виде покрывала. Пушистые тёмные ели стояли плотными рядами, как богатыри, могучие и сильные, а их «мечи» в виде деревьев пониже, будто затерявшихся среди армии ёлок. Чуть дальше раскинулись горы и скалы, как свирепые горгульи, укрывающие местное озеро. И даже сумасшедшая буря не могла нарушить идиллии молодожёнов. Внезапно показалась стая воронов в массивных золотых цепях. Тот, что летел во главе, резко остановился, сделал круг и подлетел к ним.

– Какой–то странный ворон.

Эрганлавдий и Ликорис тоже зависли напротив них.

– Что–то в тебе не так, только вот что. Глаза не такие как у всех, радужка другая, когти иные. Кто ты?

– Зять бывшего владыки Роланда. Что тебе нужно, уйди.

Ворон сузил глаза и осмотрел вороницу.

– Роланда! У него только одна дочь – юная надменная красавица, та, что отказала мне в женитьбе на ней. Это она? – подался вперёд. Эрганлавдий вытащил из–за пояса кинжал и выставил.

– Какое твоё дело? Теперь она моя жена.

– Ха – ха – ха, недоделанного ворона. Ты не являешься идеальным образцом, что же она в тебе нашла? Тут что–то другое. Что ты им предложил, чего нет у меня?

– Уйди с нашего пути, – процедил Эрганлавдий, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не обратиться в истинную суть, да ещё и в воздухе, падать будет очень некстати и больно, хотя у него за спиной на лямках, как рюкзак, находился мешок с косметикой, который мог бы смягчить удар, если упасть на спину, однако предугадать, как упадёт он не мог. Ликорис с волнением сжала его левую руку.

– Да нет, ты мне не указ, один в небе не воин, да ещё и не полноценный ворон с какой–то чёрной щетиной вперемешку с перьями. Медведицей что ли твоя мать была? Или отец кротом?

Это оказалось последней каплей, Эрганлавдий обратился в паука и, клацнув пастью с сотней острых зубов, сразу перекусил шею ворона, вырвав кусок, а дальше полетел кубарем вниз вместе с ним. Ликорис камнем кинулась за ними.

– Эрганлавдий!

Остальные вороны тоже полетели вниз. Паук в последний момент перед падением подмял мёртвое тело орла под себя и упал. «Больно, но терпимо. Эта падаль спасла меня от жёсткого падения, а мешок с эссенциями я спас». Вороница опустилась рядом и, перехватив у него кинжал, так как он ему уже был не нужен (у пауков зубы), выставила на врагов. Вороны, ненавидя пауков (чужаков для их мира) сразу кинулись сверху рвать его спину, однако паук встал на дыбы, выставляя передние щетинистые, когтистые и могучие лапы и, схватив зубами одного, скинул спиной на землю, мгновенно отгрызая голову. Кровь брызнула во все стороны, забрызгав и его. У второго – вырвал сердце и сожрал. Продолжая жевать, у третьего – печень, делая из неё кровавое месиво. Ликорис дралась с двумя другими, несмотря на то, что они тоже размахивали кинжалами, умудрилась перехватить одного за голову и сразу перерезать горло. Её сейчас получеловеский полувороницы облик