она могла передвигаться и на костылях, но не во время визита к подруге-императрице, в самом-то деле! В свое время ей повезло стать городской фрейлиной, то есть дамой, которая дежурила на балах и во время торжественных выходов Александры Фёдоровны. Так она сошлась с государыней и стала близким человеком в императорском окружении.

Хотелось сказать, что Вырубова влетела в покои императрицы, хотелось бы, но это было неправдой, ее спокойно и даже торжественно вкатили в кабинет государыни, вот только она, казалась, готова была выпрыгнуть из кресла, от нетерпения. Имела ли она какое-то влияние на государыню? Несомненно! Причем не всегда положительное. Один только факт появления в семье Романовых Распутина (кто бы что ни говорил о его влиянии на государя) очень серьезно ударил по репутации царского семейства. Но вот на Николая Вырубова влияния не имела, оно было опосредованным, через императрицу, но никак иначе. Сам государь обладал довольно упрямым характером, при внешней мягкости и даже показном добродушии, умел принимать жесткие решения, вот только воплощать их в жизнь получалось как-то плоховато. А еще был слишком семейным человеком и его многочисленные родственники (а Романовых расплодилось к этому времени как-то многовато) имели на него куда как большее влияние, нежели фрейлина, даже если та числилась подругой его жены.

— Аликс, мне нужно с тобой поговорить! — после приветствия обратилась Вырубова к государыне с такой заговорщицкой физиономией, что та сразу же отослала прислугу и приготовилась слушать.

— Очень странные новости дошли до меня из Зимнего! — громким шепотом произнесла экс-фрейлина.

— Странные? –удивилась государыня.

— Никки не уехал в Могилёв! — уже совершенно тихо сообщила Вырубова наклонившись в кресле как моно ближе к государыне.

— Откуда тебе это известно??? — удивлению Александры Фёдоровны не было предела.

— Ну, у меня хорошие связи в железнодорожном ведомстве. После той катастрофы… в общем… Литерный состав императора остался на запасных путях! Но что еще страньше (удивительно, но Анна Александровна невольно повторила фразу, придуманную переводчиком для «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэрола[1]) так это то, что государь не покидал Зимний!

— Что ты такое говоришь? — Аликс не могла поверить услышанному…

— И еще… Ночью в Зимний вызвали Боткина. И еще… в Зимний засобиралась СЕМЬЯ…

— Вся???

— Только самые важные персоны…

— Никки заболел? Ранен? Что случилось?

— Это неизвестно, но отец Александр тоже был вызван в Зимний с дарами и служкой…

— Какой служкой?

— А вот этого я не знаю.

— Ну что же, попробуем узнать! — лик государыни был грозным.

— Если с Никки что-то случилось… Это старуха там воду крутит… — под старухой императрица имела в виду вдовствующую императрицу, матушку Николая Второго.

— Мутит, воду мутит — поправила государыню Вырубова.

— Спасибо, милочка! — Сказала императрица тоном, схожим с шипением змеи, так что ее «подруга» постаралась вжаться в инвалидное кресло, что при ее статях было делом весьма непростым.

Государыня подошла к телефону, покрутила ручку и бросила недовольным голосом в трубку: «Зимний, абонент десять!»

Это был прямой телефон в кабинет императора.

— Телефон не отвечает. — сообщила оператор (в те времена телефонистками были, в основном, незамужние барышни).

— Тогда соедините меня с абонентом пять. — это был кабинет коменданта Зимнего, но и этот номер молчал. Государыня попробовала дозвониться к вдовствующей императрице, но ее секретарь сообщил, что государыня почивает и велела себя не беспокоить. На вопрос о том, что происходит в Зимнем и где, черт подери, ее супруг, ответил, что всё в порядке, а где государь, он понятие не имеет, ибо ему Николай Александрович не докладывает.

Этот ответ граничил с хамством, и государыня решила, что обязательно припомнит этот разговор секретаришке, когда вышвырнет его из дворца на помойку, где ему и место! Она не была злопамятной женщиной, но память ее никогда не подводила!

Вошедший лакей внезапно сообщил о том, что прибыла баронесса Буксгевден и просит ее принять. Императрица хотела вспылить, ибо еще одной подруге, которая, к тому же, была ее действующей фрейлиной, необходимости в докладе не было, но вспомнила, что Ники при отъезде приказал усилить охрану дворца и спокойствия его семьи. Вздохнула… На душе оставалось как-то очень тяжело и неспокойно. Неприятное предчувствие каких-то непредвиденных поворотов судьбы… но каких?

— Матушка-государыня… — эту странную формулу Софья применила первый раз в жизни. И уже исходя из этого Александра Федоровна поняла, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Более того, ей показалось, что Софья Карловна хочет поговорить с ней наедине.

— Софи… мне необходимо переодеться, ты мне поможешь? Анна Александровна, я прикажу принести чай, мне надо привести себя в порядок.

Анна тяжело вздохнула, ей было до чертиков интересно, что сообщит баронесса, но вот только сдерживать свои эмоции она научилась. Без этого при дворе не выжить. Пока Вырубова чаевничала, баронесса помогала государыне переодеться в более подходящее платье. Чёрного, траурного, цвета.

— Он умер. — сказала Софья Карловна, как только они оказались наедине.

— Как ты знаешь это? — государыня разнервничалась и поэтому построила фразу на русском немного коряво. Потом перешла на родной английский, который ее фрейлина знала на весьма приличном уровне.

— Как ты узнала? — почему-то в этой информации Александра Фёдоровна уже и не сомневалась.

— Мне пришла записка с верным человеком от весьма информированной особы.

Баронесса Буксгевден скрыла, что этот человек — резидент английской разведки, некто рейли, с которым она поддерживала связь, получая за информацию небольшие, но весьма ценные подарки. Поэтому она и не сомневалась в информации от своего британского руга, но все-таки проверила ее по своим каналам.

— Я обратилась к своей родственнице, из Великопольских[2], ее муж при дворе вдовствующей императрицы. Он был срочно вызван в Зимний и по секрету сообщил супруге, что вызван в связи со смертью императора.

Государыня упала в кресло и несколько театрально закрыла лицо руками. Но слез не было. Почему-то ей не плакалось. Совершенно.

— Ах, Софи, я чувствую себя ужасно! Почему же это скрывают от меня?

— До меня дошли слухи, что Мария Фёдоровна созывает семейный совет. Она хочет назначить регентский совет.

— И стать в его главе? — продолжила мысль подруги императрица.

— Несомненно! — Софья Карловна опять-таки умолчала, что узнала это из той же записки английского секретного агента.

— Никакого регентского совета! Сын мой! И я должна быть регентом! Только я! — и рука ее сжалась в кулачок, совершенно