Страшно и всё тут. Належался он в ящике за этих пару сот лет. Ему вообще в этом новом времени было не очень комфортно. Наверное, если бы не необходимость действовать, он вообще бы впал в панику. Одежда… не самая удобная, на его вкус, вообще, слишком простая, кавалерист и мундир генеральский без шитья и позолоты! Что за нищее время! Если ты генерал, то и выглядеть надо генеральским образом! Тем более, родственник императора. Генеральским образом, по мнению Петра — весь в орденах, позолоте, брильянтах. А тут такое пренебрежение мнением общества! Это он, будучи императором мог щеголять в мундире бомбардира, когда себя бомбардиром объявлял, но никак иначе. Ему — позволено, генералу нет!

Но потом Пётр понял, что так тут поступают все генералы. И только парадная форма чуть примирила его с действительностью. Михаил же был в чем-то похож на Петра, ибо был прост, да и форма выглядела слишком простой. Пётр поставил себе заметку, мол, моя кровь не водица! Впрочем, ему необходимо привыкать вести себя так, как принято сейчас, это тоже оказалось проблемой. Ибо времени на то, что на научном языке называется «адаптацией» у него не было. От слова совсем. А еще его пугала современная техника. Эти фыркающие грохочущие машинерии, особенно самобеглые повозки, которые тут называют «авто», на лошади как-то сподручнее, но невместно! Пётр любил механику, сам возился со всякими техническими делами, станки имелись в его личном пользовании, но вот такое… это было для его сознания слишком, тем не менее, надо было привыкать к нему.

— Ваше сиятельство! — обратился Пётр к графу (Брюсу) — вы изволили испачкаться! Хотите, чтобы я прибыл в Зимнего чумазого чухонца?

— Лучше так, чем рисковать в открытом авто. Слишком опасно на улицах столицы, государь! Впрочем, во дворце вы сможете переодеться и привести себя в порядок!

— Уговорил, граф, куда мне…?

— Во второй броневик, ваше императорское величество!

— Но-но граф, пока еще ничего не решено. — произнёс Пётр. И подумал, что его окружение, наверняка, заметило, что Келлер называл его раньше государем и его никто не поправил. Значит, его сопровождают верные люди. Знать бы только предел их верности…

(Остин-Путиловец, основная ударная сила будущей революции и трибуна для Ленина)

— Ваше благородие! — Лошкарёв обратился к ротмистру. — Авто готово, можно двигаться дальше. Пять минут, как и обещал!

— Следуй за последним броневиком. — отдал приказ ротмистр, глядя, как Михаил исчезает в чреве изделия Путиловского завода.

На Остине, к которому направился Михаил, белыми буквами было начертано «Ударнікъ». Распахнулась узкая дверца, в которую Михаил с трудом втиснулся. Внутри бронемашины было тесно, но тем не менее, все поместились. Невысокий чернявый пулеметчик (а в бронеходные части набирали людей невысоких и худощавых) вцепился в ручки своего смертоносного агрегата и водил им из стороны в сторону, при этом башня противно поскрипывала, чем еще больше приводила Петра в ужас. Ему захотелось выпить. Может быть, у командира «Остина» найдется что-то горячительное? Пётр захотел спросить и тут же устыдился этого. Ему ли показывать страх перед своими поданными? Нет, выпить не помешало бы, но впереди важные дела. Как еще в Зимнем сложиться, он пока что не знал, но понимал, что будет непросто! Откуда-то пришло понимание, что его родственнички, в основном, это клубок змей, готовые вцепиться друг другу в глотку. Ну что же… придется эту грядку прополоть! Он сына родного не пожалел, что ему дядья да племянники? Вот то-то и оно! Правда, там женщина, которая его матушка, вот ну как сие можно себе представить? Маменьку Пётр по-своему любил. Она смогла не только дать ему жизнь, но и старалась уберечь, в меру своего понимания, от суровой правды жизни, только если бы он ее слушал, не стал бы государем, схарчила бы его сестрица Софья! Так что к женщинам из рода Романовых особого пиетета Пётр тоже не испытывал. И всё-таки хотелось принять чарку… для храбрости…. И только чарку…

Не выдержала душа!

— Поручик, есть ли у тебя чем горло промочить? — выдавил из себя кое-как Пётр.

— Так точно, ваше императорское высочество.

И поручик протянул Петру плоскую удобную металлическую флягу. С предвкушением наслаждения Пётр сделал большой глоток, чтобы только единственный, но уже глоток так глоток! И поперхнулся… Во фляге оказалась чистая вода! Прокашлявшись вернул флягу и недовольным голосом (не выдержал) брякнул:

— А ничего крепче вы с собой не возите?

— Как можно, ваше императорское высочество, возим. Только перед этим походом его превосходительство лично все отобрал и всем выдал вот это вот…

Да, если нет чего выпить… его и не выпьешь, реши про себя Пётр и тяжело вздохнул. «Чухонец неумытый ты, Брюска» — про себя обозвал своего верного соратника, по его мнению более оскорбить потомка шотландских королей, как сравнить его с чухной, было невозможно. И вообще, эти перекрикивания с поручиком под грохот авто, трясущегося по столичной брусчатке его порядком, утомили. Плюс никакого обещанного Брюсом ветерка не было — тяжелый запах и жар от двигателя, как и не самая удобная поза делали эту поездку сродни пытки… «Вот бы такой гроб моей тайной канцелярии! — подумал Пётр. — любой супостат после получаса поездки в нём сознается в чём угодно!»

Но все когда-нибудь заканчивается. Фыркнув напоследок как-то особенно громко, бронеход остановился. Дверца открылась и показалось веселая морда графа Келлера.

— Государь, прибыли!

Глава пятнадцатая

Петра обидно называют «вонючим бастардом»

Глава пятнадцатая

В которой Петра обидно называют «вонючим бастардом».

Петроград. Царицын луг — Зимний дворец

24–25 февраля 1917 года

Согнувшись в три погибели (а Михаил удался в род Романовых, которые от Петра Великого славились высоким ростом и богатырским телосложением (за редким исключением[1]) будущий регент вывалился из недр броневика «Остин-Путиловец» с грозным именем «Ударнiкъ». И тут же скривился. Что значит приехали? Если они остановились не у Зимнего дворца, а на каком-то поле. Не каком-то, тут же подсказала память, а на Марсовом поле, который в народе называли «Царицын луг». Ну, царицын, так царицын. Была бы плохой царица, ее именем даже лужу не назвали бы! А тут — целый луг! Впрочем, быстро сориентировавшись, Пётр сразу же понял, что место высадки выбрано правильно: площадь была оцеплена преданными ему войсками и тут расположился импровизированный штаб, который возглавлял незаменимый Багратион, выделялись и его постоянные помощники — Юзефович и Половцев.