«Пятница, 10 июня», – раздалось бодрое сообщение.Услышав женский голос, в комнату вошел Жалеев и остановился, внимательно слушаявсе, что описывала Саша, отправившаяся в погоню за Викторией Карташовой. Но вотдело дошло до квартиры на «Полежаевской», и Петя с Игорем быстро переглянулись.Когда же Саша продиктовала номер «Ауди», отчалившей от подъезда, Петя поджалгубы, а Игорь еле слышно выругался.

– Позови Коробкина, – приказал он.

Серая «Ауди», которую засекла Саша, на самом деле числиласьза «Бихом-экспорт», и Стас Коробкин возил на ней бухгалтера или другой служивыйлюд, имевший срочные поручения. Личным же шофером и телохранителем Хомякова былТолик Чушкин. Игорь до сего момента был уверен, что только Чушкин в курсехомяковских свиданий.

Стас вынырнул из коридора и воззрился на начальников.

– Ты в пятницу, десятого числа ездил с Хомяковым? –спросил Игорь.

– Один день ездил. Наверное, это действительно была пятница.Да, точно. Чушкину куда-то срочно заремизилось отправиться. По личным делам.Поэтому я поработал за него. Отвез Хомякова на «Полежаевскую».

Игорю сообщение не понравилось. Но он ничего не сказал,положил кассету в карман и закрыл шкаф.

– Остались только ванная и коридор, – сказал ему вспину Петя.

– Ну так давайте по-быстрому.

Буквально через минуту раздался удивленный возглас Стаса. Онпочти бегом возвратился в комнату, потрясая перед собой довольно тяжелымпродолговатым мешочком, стянутым шелковой тесьмой. Мешочек был из серой замши,с черной фирменной надписью посредине. Вероятно, прежде в нем хранилоськакое-то дорогое украшение. Однако нынешние его очертания наводили совсем надругие мысли.

– Это пушка, шеф! Наверное, та самая, – отрывистобросил Стас.

Игорь взял мешочек из его рук, развязал тесьму и снедоумением оглядел пистолет. Это была девятимиллиметровая «беретта» судлиненным стволом.

Петя покачал головой:

– Поверить не могу, что девица, хладнокровно застрелившаядвух человек, сейчас разъезжает по магазинам и примеряет шмотки. Туфтакакая-то!

– Надо сматываться, – сказал Игорь вместо ответа.

– Пушку засунуть обратно? – спросил Стас.

– Естественно. Кстати, где ты ее нашел?

– В большом портфеле под вешалкой.

Все трое вошли в квартиру в резиновых перчатках и лишь налестнице избавились от них, сбросив в мусоропровод. Игорь немного задержался навтором этаже, подождал, пока Петя со Стасом выйдут на улицу и усядутся вмашину. Лишь после этого вышел тоже, бдительно оглядел окрестности. Возлесоседнего подъезда бледный и унылый мальчик лет двенадцати топал, поднимая пыльи старательно жмуря глаза. Жирный серый кот сидел на кромке пустой детскойпесочницы, а дальше, у двухрядной полосы гаражей, носились наперегонки двеовчарки, их хозяев за деревьями было не разглядеть. Игорь не стал большемедлить, сел в машину и нажал на газ.

Всю дорогу он думал о пятничной увольнительной ТоликаЧушкина, о Еланской, которая зачем-то следила незадолго до убийства заКарташовой, о казенной машине, номер которой сидел в ее голове, и пистолете всером замшевом мешочке, который скорее всего явится полной неожиданностью дляхозяйки. На душе у Игоря от всего этого было тревожно. Пока что и фирма, и онсам находились в тени, но в любой момент какая-нибудь ерунда могла всеизменить.

Анна пыталась преодолеть душевный разлад и все своинравственные силы бросила на то, чтобы придумать для Саши новыйумопомрачительный имидж.

– Чувствую себя довольно странно, – призналась Саша,закидывая ногу на ногу. – Сто лет не показывала посторонним своих коленок.

– Это ничего, – усмехнулась Анна. – Уверяю тебя,ты быстро привыкнешь.

Саша и в самом деле преобразилась. Ее обычное карепревратилось в короткую стрижку, волосы мелировали и уложили гелем сильнойфиксации, под макияж нанесли ровный слой персиковой крем-пудры. С нее удалосьсодрать брюки, и теперь Саша выглядела совершенно другой женщиной в облегающемтемно-синем платье и черных туфлях на невысоком скошенном каблучке, стоимостькоторых поначалу привела ее в ярость.

– Все, что мы купили, я пока оставлю здесь. Домой заехатьуже не успеваю. – Она хотела взглянуть на часы, но, обнаружив вместо нихбраслет, закатила глаза. – Сколько там натикало?

– Через полчаса можешь выезжать, – не оборачиваясь,сообщила Женя.

В этот момент, после торопливого стука, в дверь просунуласьголова Томочки, мастера по прическам.

– Простите, там у нас клиентка без записи. А мы все заняты.

– Я сама поговорю с ней, – тотчас же поднялась Анна.

Саша от нечего делать отправилась вслед за ней. Новаяклиентка оказалась молоденькой круглощекой девицей, длинные светлые волосыкоторой были заплетены в толстую косу. Саша сто лет не видела, чтобы кто-нибудьносил такую!

– Сколько стоит отбелить веснушки? – с места в карьерспросила девица. В ее голосе и позе читалась забавная самоуверенность.

Анна пустила в ход свое знаменитое обаяние и, взявпрейскурант, принялась что-то тихо обсуждать с посетительницей. Саше сталоскучно. Поглядев на себя во все наличествующие зеркала по очереди, она хмыкнулаи вернулась в кабинет. Перед уходом она заметила в одном из кресел женщину,которая почему-то привлекла ее внимание. «Кажется, я где-то уже видела этотпристальный взгляд», – подумала Саша и нахмурилась. Ей потребовалосьвремя, чтобы сообразить, что несколько дней назад эта женщина стояла передсалоном и таращилась на окна директорского кабинета. Саша еще тогда подумала,что надо купить жалюзи.

Женя не поддержала ее порыва потрепаться, предпочитаяобщаться со своей бухгалтерской программой. Поэтому, закурив, Саша уселасьпрямо на стол, вытянув ноги и придирчиво разглядывая их. Вдруг дверьраспахнулась, и давешняя девица с косой ворвалась к ним, но, наткнувшись прямона Сашу, разочарованно сказала:

– Я думала, у вас тут сауна или кислородные ванны.

Окинув кабинет пристальным взглядом, она ретировалась,позабыв извиниться за вторжение.

– В ее летах, – с неудовольствием заметила Саша, –надо грызть гранит науки, а не веснушки сводить. Во, какая мордастая!

– Господи, как неправильно нас воспитывали! –отозвалась Женя. – Она ведь хорошо делает, что заботится о своей внешностисмолоду.

– Да, ты права, – смилостивилась Саша. – Если бы ялет с восемнадцати бегала по салонам красоты, Еланский у меня вот бы где сидел!

– Неужели он тебя до сих пор так колышет?

– Меня колышет не он, а странный жизненный парадокс.

– Какой?