Следя, куда наступаю, стал рубить тварей, пытаясь прорваться. Как назло, они зашевелились активнее. Уже привычная прежде их скорость и реакция внезапно ушла в прошлое. Скелеты рванули на меня, как живые люди! Чуток пересрав, заскочил на крупное каменное надгробье и с него стал раздавать мечом по шапкам. Черепушки посыпались градом, но зомбаков только прибавилось. Они начали стягиваться отовсюду, уже со всех стороны спускаясь. А ещё зашевелилась земля!

Полезли не только людские останки, тут и собачьи нарисовались! Они попытались ухватить меня за сапоги, но я успел отмахнуться, срубая к чертям головешки.

Лошадь полуразложившаяся понеслась с горы, сшибая своих! Я аж оцепенел на пару секунд. Едва успел отпрыгнуть, снесла надгробье и сама кувыркнулась. К счастью одна нога у неё отвалилась, и тварь просто поползла на меня. Однако ей не дали пройти свои, которые, будто соревнуясь, полезли за мной всей гульбой, как самой настоящей лавиной из костей!!

Духи в башке воют, не давая даже собраться с мыслями. Над всем потихоньку начинает преобладать инстинкт самосохранения. Скачу по надгробьям зигзагами и рублю всё, что шевелится. Корнями отталкиваюсь периодически, и задницей чую, как это чревато, ибо любой контакт их с корнями Сорняка грозит мне потерей контроля над собственным телом!

От того, чтоб стать зомбаком, меня порой отделяют миллиметры!

В какой–то момент понимаю, что на моей шубе уже с десяток рук зацеплено отрубленных. А всё потому, что одна попыталась меня душить!!

— Да что б вас всех! — Кричу, скидывая шубу. — Подавитесь!

Видимо, обидевшись на грубость, Зомбаки начинают рвать её на клочки. И это дико бесит. Мне жалко Инкин труд. Прям жаба душит.

Всё, убегать не буду. Да и некуда. Такое ощущение, что меня к той болотной жиже гонят, до которой ещё пара рывков.

Рублю неприятеля и словно погружаюсь в прошлое. В ту самую рубку на Калининских топях. Вот снова светлое небо надо мной, хрипы и рычание перерастает в людской гам. На черепа с дырами вместо глаз нарастает плоть, и вот они мерзкие рожи половцев, стремящихся меня поразить.

А я машу мечом без устали, лавируя меж препятствий ловко. Хреначу клинком, как будто я станок… Понимание, что я на кладбище становится всё более абсурдным. Я вижу Крезо и Хотомира. Им ещё можно помочь, и я спешу, врубаясь в массу и снося всю пехоту к чертям. Сыплются конечности, летят головы. Я ползу по ним к своим соратникам, чтобы спасти. Я могу, я должен…

— Контроль!! — Взрезается мощный визг, простреливая голову, словно копьём.

Дикая боль, возвращает меня в реальность. И я снова на кладбище. Вокруг горы останков, а вся моя одежда истерзана. Я вижу отмирающий корень, торчащий из земли. И всё с ужасом понимаю.

Вот же сука! Всё–таки достал.

— Сил воспротивиться нет больше, уходи! — Кричит старший дух, который меня и спас, прервав контакт с Сорняком.

Делаю рывок, отталкиваясь от земли корнями, и перепрыгиваю копошащуюся гору, новые зомби стягиваются уже слабо, потоки уменьшились до одиночных ходоков.

Вся толпа здесь, окружила меня плотно своей порубленной и недорубленной массой. Увидев, сколько я уже поразил, ужаснулся. Ибо только теперь осознал, как долго мой разум был под чужим контролем. Точнее он шёл к этому, и почти подчинился. Почти.

Похоже, мне нужно было лишь отчаянно возжелать, чтобы Крезо вернулся к живым. Цену мне предложил бы Сорняк, и я бы с лёгкостью согласился отдаться ему полностью, не осознавая истинных действий. Это просто механизм. Который мне, почему–то так ясен, как летний день.

Пока я пытаюсь выбраться, за моей спиной поднимаются с треском огромные корни! Которые двигаются, как живые змеи, слишком пластично и легко входят в землю волнами, будто в рыхлый песок.

Теперь эти корни больше походят на щупальца, одна вырывается из земли впереди, преграждая путь и пытается меня схватить. Срубаю, чувствуя её твердь и понимаю, что меч с таким успехом долго не проживёт.

Жижа чёрная льётся из обрубка. А со стороны лужи начинает мощно булькать! Ха! Визг доносится мерзкий оттуда же.

Отлично! Адепты думают, я бесполезный? Ща, млять.

Развернулся и помчал по кругу на сближение. Мертвяки всё ещё пытаются меня схватить, но им мешают горы останков да надгробья. Я же скачу, как кузнечик. И вскоре срубаю второй щупалец! Визг теперь ещё сильнее. За третьим щупальцем уже погнался сам. Задрожала земля, заходили кресты ходуном. Почва местами стала трескаться, как при землетрясении, когда плиты расходятся.

Из лужи белая головешка начала подниматься! Стянутая тонкими соплями чёрной жижи, она походит сперва на спину кита, а затем вообще на гигантского осьминога. Тварь габаритами со слона становится всё выше, стягивая свои щупальца назад.

Сопли чёрные всё тоньше, рвутся со шлепками. Тварь булькает жабрами, где рот, где глаза, нихрена не видно. Но ясно одно, оно хочет лично меня хлопнуть! Поэтому и лезет из лужи.

А нет! Оно сваливает!

Даже смешно становится. А может Сорняк почуял «Змеевик», который я активировал, отдавая почти весь свой резерв.

— Куда, сучка! А ну стоять! — Кричу на бегу, заряжая стрелу.

В следующий раз я просто лужу обстреляю, змеи там сами найдут, чем поживиться. А пока выпускаю в голову одну!

Летит родимая и входит в бело тело, как миленькая.

Зомбаки летят на меня со всех сторон, прямо в сектор обстрела прыгают с неестественной прытью. Некоторые, приземлившись, разваливаются у моих ног. Перепрыгиваю очередную кучу. И пускаю вторую стрелу! Примерно в задницу и прилетает, место, где у него соединяются все щупальца. Тварь орёт так, что уши в трубочку заворачиваются. Но меня уже не остановить.

От лужи своей гадина отползла метров на десять, а теперь завалилась и распласталась, превратившись в улитку, которая всё ещё надеется свалить, перетягиваясь по могилам и перепаханной земле. Корни его волочатся за ним, как плети, в них нет больше сил. Вытянулись достаточно, чтоб увидеть их ответвления, где усики поменьше расходятся в паутину из жил.

В один момент уцелевшие зомбаки перестали идти за мной. Вместо этого они беспорядочно закопошились. Основная масса порублена и завалена, а остатки просто разгуливают. Причём начинают удаляться от Сорняка, все, как один. А я наоборот иду на сближение.

Сняв браслет, дезактивирую змей на всякий случай. Духи мои ликуют, они ощущают слабость другого духа.

Подойдя к уже неподвижной массе размером со взрослого кита, я без всякой брезгливости, начинаю ковырять плоть на стыке сегментов, где ощущаю некий жалобной сигнал. Вскоре вместе с чёрной жижей выходит