и пивом, полпинты виски, короткоствольный револьвер 38 калибра и монтировку (на всякий случай) и велел своей банде держаться вместе.

В то время на домашних вечеринках запросто можно было подцепить цыпочку или ввязаться в драку. Зачастую парням не нравилось, когда банда с другой части Долины заваливается на их вечеринку, и они искали любой повод докопаться. Уже в дверях становилось понятно, выгонят тебя или впустят. На гражданке, как и в тюрьме, отступать было нельзя.

Я открыл дверь и ворвался внутрь, предвкушая, какой будет реакция в этот раз. В гостиной почему-то оказались одни старики. На стене висел большой плакат с надписью: «Нам не все равно».

Вместо домашней вечеринки мы попали на пятничную встречу группы «Нам не все равно», участников АА. Ко мне тут же подошел старикан с кружкой кофе в руке и улыбнулся.

– Как тебя зовут?

– Дэнни, – не раздумывая, выпалил я. Спокойствие и дружелюбие старика застали меня врасплох. Я говорил с ним честно, хотя никогда не позволял себе такого со взрослыми и полицейскими.

– Дэнни, может, оставишь свои вещи снаружи и останешься на встрече?

Я осмотрелся. Моих друзей окружили точно такие же стариканы – мужчины и женщины с кофейными кружками и сигаретами в руках.

– Мы ошиблись.

Он кивнул на ящик с алкоголем.

– Ты можешь считать это ошибкой, Дэнни, но если продолжишь в том же духе, у тебя останется три пути: тюрьма, психушка или смерть. Я не шучу.

Может прозвучать банально, но его слова меня будто прокляли. В последующие годы всякий раз, когда меня останавливали копы и я сидел за рулем, проклиная себя и гадая, насколько все будет плохо в этот раз, огни патрульной машины дразнили меня. Они мигали и словно скандировали: «Тюрьма, психушка, смерть. Тюрьма, психушка, смерть».

Как только ты понимаешь, куда тебя могут привести алкоголь и наркотики, ты теряешь способность наслаждаться ими, как раньше. Но в тот момент я этого еще не понимал. Меня ждали новые преступления и новые сроки.

– Мне пора.

Я свистнул своих парней, и мы уехали.

– Будем искать дом Бонни? – спросил Джулиан.

– Нет, валим отсюда к черту.

Я хотел оказаться как можно дальше от группы «Нам не все равно».

* * *

Старик на той встрече предсказал мое будущее.

Шел 1968 год. В «Соледаде» подавили бунт, я отсидел в тюрьме, успел побывать в психушке, мечтал сдохнуть и думал о том, что говорили на тех собраниях, которые я посещал с Фрэнком в ИШМ. На встречах топили за то, как важно найти Бога, в которого будешь верить, своего собственного, чья сила будет превосходить твою во много раз. Мне это никак не удавалось. Я верил в то, что во Вселенной есть нечто большее, но традиционная религия была вне моего понимания. Слишком хорошо я помнил дряхлых мексиканок, которые отдавали все, что имели, на благотворительность и все равно жили хуже собак.

На собраниях я познакомился с Джонни Харрисом, бывшим зэком.

– Чему будешь учить, старичок? – спросил я его.

– Ничему, – ответил он. – Только дам тебе нюхнуть пороху, сопляк.

Он спросил, чего я жду от программы. Я ответил, что хочу поскорее выйти из клетки и пойти по бабам. Тогда он внимательно меня осмотрел и сказал:

– Дэнни, быстрее тебя в «Сан-Квентин» попадет только автобус, на котором тебя привезут.

И он оказался прав.

В «Сан-Квентине» Джонни работал парикмахером – это одна из самых почетных должностей. Нельзя не уважать человека, орудующего опасной бритвой в тюремных стенах. Джонни был из тех парней, которых на воле называют привлекательными, только вот беда – в колониях мужская красота не ценилась. Он носил красную спортивную куртку и аккуратно завязанный галстук – почему-то именно это восхищало меня больше всего. Когда он говорил, его слушали, и он всегда отвечал за базар.

Когда речь зашла о поиске Высшей силы, Джонни сказал мне:

– Дэнни, тебе нужно верить во что-то кроме себя. А ты и в себя-то не особо веришь. Надеюсь, ты найдешь своего Бога. Плевать, каким он будет. Я молюсь о том, чтобы ты его обрел.

Но единственный Бог, которого я понимал, был Господом из Библии моей бабушки. Тот Бог был жестоким и говорил, что все мы рождены в грехе. Каждый раз, когда я делал что-то не так, бабуля кричала: «Бог тебя накажет!». Я даже не задумывался о том, что Господь может быть другим.

На стене моей камеры кто-то вымазал дерьмом надпись: «В жопу Бога». Ясное дело, заключенный написал это в момент наивысшего отчаяния, когда понял, что Господь оставил его заживо гнить в клетке. Но я чувствовал себя по-другому. Мои собственные решения привели меня сюда. Хотя предупреждений было много, я просто закрывал на них глаза. Даже мой батя, злющий мужик, временами приходил в ужас от моих поступков.

Мне было страшно как никогда. В каком-то забвении я представлял снова и снова, как меня будут судить и приговорят к смертной казни. Все люди знают, что умрут. Но когда сидишь в клетке, глядя на свой смертный приговор, начинаешь слышать смех старухи с косой. Она ржет, потому что ты больше никогда не увидишь своих близких, не обнимешь кузин, у тебя не будет детей, а солнце приласкает твое лицо в последний раз, только когда двое охранников поведут тебя, закованного в наручники, на заклание. Настанет каюк всем твоим надеждам и мечтаниям.

Мне всегда нравилась поговорка: «Если молишься, не переживай. Если переживаешь, зачем молиться?». У меня был выбор – продолжать ссаться от страха или обратиться к Богу. Выбор был за мной. Я был мексиканцем, которого все боялись. Я сам сделал себя таким. Но теперь мне противостояло нечто гораздо более сильное, чем я, настоящая Высшая сила. Поэтому я громко обратился к Богу:

– Господи, если ты существуешь, то я, Генри и Рэй выберемся из этого дерьма. Если тебя там нет, нам хана.

Вера куда сильнее страха. Когда она заполняет тебя до краев, боязнь отступает. Помолившись, я успокоился, с моих плеч словно сняли адский груз. На меня навалилась приятная усталость, я расслабился и позволил Богу нести свою ношу дальше.

– Господи, – молился я. – Если ты позволишь мне умереть с достоинством, я буду молиться каждый день и сделаю все, чтобы помочь своим напарникам.

Я не просил Бога сделать из меня суперзвезду, дать возможность повидать мир, проходить в рестораны без очереди или заводить друзей с полпинка. Я молил только о достойной смерти.

Меня учили, что Бог отвечает на все молитвы, даже если этот