— Говорил, что тот — порядочный негодяй, но я это и без него знала, — саркастически усмехнулась Ильина. — Да! Еще предупреждал, — вырвалось у нее, — что если с ним, Олегом, что случится, чтобы я не дала ресторан в обиду… Смешно, конечно, такой пафос! Как будто я распоряжаюсь рестораном. Меня могут как назначить, так и снять.

— Когда он вам это сказал?

— Он не раз повторял это за последние два месяца. Завел себе телохранителя… Только все ни к чему. — Она сокрушенно покачала головой. — Вы не поверите, но Олег переписал на меня десять процентов акций, — вдруг призналась она.

— Вы были любовниками? — прямо спросил Владимир.

— Да, были. Еще когда не было ни ресторана, ни его жены, — глядя в стол, сказала она и, чтобы унять подступившее волнение, попросила закурить.

Ее недокуренная сигарета лежала в пепельнице, уже перестав дымить. Танин протянул ей пачку, потом зажигалку, кашлянув:

— И что же вам помешало остаться вместе?

— Мой характер, наверное, — Лидия растерянно улыбнулась, — я всего хотела добиться сама. Олег же пытался «повесить» на меня дом, никуда не выпускать, и так далее. Та же самая история, что и с моим мужем, — невесело усмехнулась она, — но я не создана для сидения дома, это я знаю точно!

Женщина упрямо сдвинула брови на переносице.

— Мне нетрудно понять и вашего мужа, и Олега Борисовича, — улыбнулся Китаец. — Олег тогда, кажется, был не при деньгах?

— Тем более я не могла себе позволить домашний «санаторий», — улыбнулась Ильина.

— Работу в ресторане вам предложил Олег?

— Да.

— А Елена знает о ваших отношениях и об акциях?

Лидия кивнула и выпустила дым через тонкие, немного широковатые ноздри.

— И как она к этому относится? — искренне заинтересовался Танин.

— Она знает, что эти акции Олег завещал не мне, а Юле, нашей дочке. — Она опустила голову.

— Выходит, что ребенок…

— Это ребенок Олега, и Лена об этом знала с самого начала.

— Интересный поворот, — Китаец затушил сигарету, — не ожидал, откровенно говоря. Олег не пытался возобновить с вами отношения?

— Сначала мы оба чувствовали себя неловко, а потом привыкли. Он был выдержанным человеком. — Глаза Лидии влажно заблестели. — У меня появился Максим, вскоре мы поженились, так что…

Владимир понимающе кивнул.

— И все-таки Елена знала, что ее муж работает бок о бок с матерью его ребенка… Она мирилась с таким положением вещей?

— Она верила Олегу, — тихо, но твердо сказала Ильина.

— Когда вам стала известна версия милиции, у вас не мелькнула мысль, что, возможно, это месть из ревности?

— В глубине души я не верила в то, что Лена убила Олега, но вообще-то в первую долю секунды такая мысль мелькнула, да…

— Вам не поступало предложения о продаже принадлежащих вам акций? — Китаец пристально посмотрел на женщину.

— Нет, — пожала плечами та, — ничего такого не было.

— Позвоните мне, если вам предложат. — Владимир достал из кармана визитку и положил на стол. — И вообще, держите меня в курсе.

— Хорошо.

— Да, вот еще что, — Танин сменил позу, — вы не знаете, как найти этого Анатолия Михайловича?

— Нет, — с сожалением развела руками Ильина.

— Ну, — Китаец поднялся, — спасибо вам, Лидия Ивановна, за беседу, и до свидания.

Пройдя коридорчиком, Владимир ступил было на лестницу, но вспомнил, что с утра не ел. А уж вечерело. Он развернулся и снова вошел в обеденный зал. Опять откуда-то из-под арки появился метрдотель. Он проводил Танина за столик и принял заказ. Через пару минут на столе появился маленький графинчик с коньяком, который Китаец предпочитал всем другим напиткам (не считая утреннего какао), миниатюрная хрустальная вазочка с черной икрой и салат, украшенный ярко-зелеными листьями петрушки. «Выглядит неплохо», — удовлетворенно подумал детектив, наливая коньяк в пузатую рюмку.

Ужин прошел без всяких эксцессов, и, оставив официанту щедрые чаевые, Танин спустился вниз. Предупредительный швейцар распахнул перед ним двери. Китаец порылся в кармане и, достав оттуда мятую пятидесятирублевую банкноту, сунул ее в руку швейцара. В «Золотом роге» на эти деньги можно было выпить граммов сорок коньяка, поэтому по сравнению с ужином для Китайца это были не бог весть какие деньги. Но швейцар, мгновенно оценив достоинство купюры, подобострастно прогнулся перед Таниным.

— Будем рады видеть вас еще, — пробасил он, беря «под козырек».

«Еще бы ты был не рад», — беззлобно усмехнулся про себя Владимир, выходя на улицу.

Солнце уже село, но было еще довольно светло. На стоянке возле ресторана прибавилось машин: все больше дорогие иномарки. Детектив устроился в салоне своего джипа и, опустив окно, закурил. Пока что он не приблизился к разгадке убийства Монахова ни на сантиметр. Замятин, конечно, скользкий тип, трусоватый, да еще попал под пресс бандитов. Всей правды, естественно, он не сказал. Может, действительно стоит проверить его бухгалтерию? Только для данной операции нужен хороший аудитор. Ладно, это пока подождет. Была ли бизнесмену выгодна смерть Монахова? На первый взгляд — нет. Олег был хорошим руководителем, исправно выплачивал проценты. А вот Анатолий Михайлович, кажется, с ним не договорился. Нужно побольше узнать об этом человеке. Но это — завтра. А сегодня… Китаец медленно вырулил со стоянки.

* * *

Он взял курс на Волжский район. Сестра Лены, Стася, жила недалеко от набережной. Сегодня выдался первый по-настоящему летний вечер, хотя температура опустилась градуса на три-четыре. Небо очистилось, и не нужно было быть магом или прорицателем, чтобы понять, что завтра будет жаркая безоблачная погода. К набережной устремлялись кортежи иномарок и толпы разодетых граждан. Обрадовавшись возможности продемонстрировать голые спины и пупки, девушки, одетые в шортики, топики и юбки-мини, лениво фланировали, бросая по сторонам кокетливые и томные взгляды. Со всех сторон на Китайца веяло чувственностью и эротикой. Но он запретил себе думать о развлечениях.

«Что из себя представляет сестра Монаховой?» — он не задавался таким вопросом. «Ясно, она должна уступать, — бездумно решил он, — в обаянии своей сестре, иначе Монахов… И потом, какое обаяние? Да, Монахова недурна, очень даже недурна, — Танин воскресил в памяти ее лицо, — но облик, в котором она предстала перед нами с Мамусей, оставляет желать лучшего — бледна, запугана, взгляд затравленный, слезы, дрожь…»

Владимир въехал в небольшой вытянутый двор, образованный рядом гаражей и длинной сталинской трехэтажкой. Выйдя из машины, Китаец направился к первому подъезду, где должна была располагаться седьмая квартира. Его движения сопровождались любопытными взглядами соседей. Непроизвольно он скользнул глазами по балконам. На втором этаже белела тарелка спутниковой антенны. В подъезде, пол которого был выложен метлахской плиткой, стояла прохладная тишина, столь характерная для подобных построек. Владимир поднялся на второй этаж и позвонил в дверь с табличкой «7». Дверь была стальной, обитой кожей. Через несколько секунд лязгнул замок — видимо, в квартире было две двери, — и до него донесся звонкий голос: