– Смотри, – показала я Максу на одного парня, у которого вместо обычного лезвия к древку была присандалена голова дракона с двумя длинными клыками, – это пятикратный чемпион бессмертного мира по косогонкам!

– А я думал, он лимонад продает, – фыркнул магистр. – Клоун какой-то.

Трасса в этом году выдалась сложная, ничего не скажешь. Флажки жутко низко, чуть не рассчитаешь – и зацепишь на бешеной скорости воду, мало не покажется. Еще пара флажков притаилась на обрывистом берегу напротив, там явно придется развернуться и лететь на боку.

Пока участники разминались, к трибунам выскочили группы болельщиц с помпонами всевозможных цветов. И если гонщики стремились привнести в облик устрашения и брутальности, то эти нимфы с голыми животами, казалось, присобачили рекламу всюду, докуда дотянулись.

Странное ощущение: вот так сидеть рядом с Максом на публике. Конечно, здесь мы вряд ли встретим студентов или преподавателей. Для студентов цена слишком высокая, а преподаватели (хочется верить) все же не нарушают правила. Но все равно странно. Слева какая-то девушка-смерть с розовой челкой, справа магистр Смерть, сзади парень-смерть с попкорном.

Пардон, попкорн уже у меня на голове.

– Хорошо, что это не американская смерть, – проворчала я, стряхивая крошки с кепки. – Они предпочитают попкорн с маслом. Будешь? У меня еще горсть за шиворотом есть.

Наконец болельщицы перестали демонстрировать чудеса растяжки (и нет, я совсем не ревновала) и убрались с поля. Взметнулись флаги, раздался громкий хлопок – дали старт, и смертрейсеры стремительно рванули вперед, а трибуны взорвались криками.

От напряжения я даже впилась когтями в колени. Хорошо хоть, в свои. Не знаю, за кого болела. С одной стороны, за действующего чемпиона – по себе знаю, как тяжело защищать титул, пусть этот титул всего лишь местечково-академический. Да у меня вообще с защитами как-то все не складывается. А с другой стороны, мне так приглянулся симпатичный светленький мальчик с косой, инкрустированной рубинами. Хотя нет, вру, рубины меня привлекли в последнюю очередь, а вот выкрашенное в белый цвет древко с покраской, имитирующей брызги крови, – очень.

– Как он водит! – заорала я, когда мой любимчик чуть не нырнул в реку носом. – Выдайте ему газонокосилку и парашют!

Сзади раздался полный отчаяния вопль:

– Гони-и-и-и! Я на тебя зарплату за три столетия поставил!

Я на секунду отвлеклась, умножая стипендию на три сотни лет, и содрогнулась: нет, СТОЛЬКО учиться я не готова. Пока ужасалась, светленький все же зацепил лезвием воду, не удержался и бултыхнулся, подняв фонтан брызг. Похоже, кровь на древке – вовсе не декор. Он явно часто прикладывается об него носом.

За белобрысенького болела не я одна: с трибун раздался единый вздох разочарования. Ладно, выбираем другого фаворита. Пожалуй, остановлю свой взор на единственной девушке в этом мужском нелегальном царстве. Чисто из солидарности, ибо летает она ну будто на метле: мотается в разные стороны и дрифтует на поворотах.

– Поворачивай, дура-а-а! – тихонько провыла я, когда смерть чуть не врезалась в скалу и лишь чудом выровняла косу. – Ты куда рулишь? А-а-а, хочу туда! Да я…

– Да ты, насколько я помню, – усмехнулся Макс, – прилипла к столбу.

Я подскочила и с подозрением уставилась на магистра. Воспоминание о том, как коза по имени Сандра прилепила мне на косу магнит, было еще слишком свежо в памяти – руки сами сжались от желания потаскать нахалку за рыжие кудри. Вот только все это было раньше, чем он нас спалил!

– А ты откуда узнал?

Вокруг все снова взорвалось криками, топотом и фонтаном попкорна. Расцелую Смерть за кепку! Выковыривать карамельную кукурузу из тщательно накрученных локонов – не самое захватывающее занятие в ночь после свидания.

Я вдруг всмотрелась в толпу.

– Можно я тебя поцелую? – спросил Смерть.

– Нет.

– Почему?

– Потому что папа заругает.

– Папы здесь нет, – с хитрым прищуром ответил нахал.

Я подарила Максу акулью улыбку:

– Спорим?

Видеть, как меняется его лицо, – бесценно! Я ткнула пальцем в дальнюю трибуну, где среди зрителей и впрямь сидел отец в футболке с логотипом смертной группы «Чума», которую я дарила на День Всадника.

– Осталось встретить Войну, и можно будет поднимать на совете вопрос легализации косогонок, – фыркнула я и опустила пониже козырек. – Но вообще, я возмущена до глубины души. Напридумывали правил и сами их нарушаете.

– Для того и придумывали.

Макс выглядел слегка разочарованным. Наверное, в его представлении свидание должно было проходить не так. По крайней мере без встречи с отцом. Вот будет умора, если подойдем поздороваться. А кстати, что будет? Папа вроде как в курсе, сам отправил меня пожить под защитой Смерти, пока они с мамой разбираются в ситуации.

– Ну что, позовем папу и поболеем вместе?

– Вообще-то я планировал ужин.

– Так тем более! Он знаешь, как поесть любит? Сейчас сбегаю!

Я рассмеялась, увидев лицо Макса. Почти поверил, что я сейчас ломанусь на противоположную трибуну и вернусь висящей на шее отца. А потом мы дружным семейством пойдем ужинать, и мне даже заботливо засунут в декольте майки салфеточку.

– Ты долго будешь на меня дуться? – обиженно пробурчал он. – Я уже извинился!

– За что?

– Да за все! Даже за то, чего не делал.

– Теперь придется делать, да?

Макс посмотрел на меня так, что я невольно устыдилась и вздохнула. Ну ладно, пожалуй, пора его простить за спектакль с некромантом и мой заваленный диплом. Потому что иначе моя логика даже для меня слишком женская: на свидание пошла и сидит, надувшись, в уголочке.

«А вообще, если долго смотреть на ректора, то можно увидеть, как он женится на первокурснице», – вдруг подумала я и полезла целоваться.

Ну да, целовался Макс всегда хорошо. А может, то был просто недостаток опыта. Не вспоминать же неуклюжие обжимания с однокурсником в библиотеке академии. Но на самом деле я просто хотела поцеловать его – ну, как в смертном кино, медленно и красиво, чтобы заиграла романтичная музыка и все замедлилось.

А получилось, что оказалась в объятиях без шансов вырваться. Сначала испугалась, потом втянулась, а потом вдруг все вокруг взорвалось криками, грохотом, хлопушками. Честное слово, я чуть Максу язык не откусила! Папа бы точно заметил, если бы Смерть, ругаясь матом, стремительно драпал от меня прочь.

– Что?! – Я заозиралась. – Финиш? Кто победил?!

– Я победил, – довольно усмехнулся этот гад.

Пропустить победителя! Да это же самая интересная часть гонок, когда лидеры идут ноздря в ноздрю, пихаясь локтями, и новый чемпион стремительно вырывается вперед.