— Через две? — безэмоционально уточнила Анна Валерьевна.

Стоит рассчитывать собственные силы и возможности. Переборов трусливое бахвальство и четко понимая, что за неделю не раздобуду нужной суммы, я подтвердила:

— Через две.

Гостинцы для Никитушки пришлось оставить у главврача. После разговора я чувствовала себя настолько мерзко, что не хотелось никого видеть. Благо Никитка всё ещё спал. Поэтому обошлось.

На улице по-прежнему светло и тепло. Совсем другая жизнь, далекая от запахов лекарств, опустошающей белизны и леденящих душу звуков: шагов, шороха накрахмаленных халатов и тихих вздохов. Ибо громко вздыхать в клиниках не принято. Даже если всё очень плохо.

Я бросила быстрый взгляд на клинику. Едва заметно качнула головой и сделала глубокий вдох. Несмотря на теплую погоду, руки заледенели. Поморщившись, потёрла ладони друг о друга. Снова началось. То ничего-ничего, то будто просыпается. Не смертельная и не совсем болезнь, но вещь малоприятная. Особенно когда проявляется в разгаре весны и лета. Ничего, с этим можно бороться. Поменьше нервничать и нормально есть. Даже у хохотушки Вавы есть проблемы с нервами, факт.

Взглянув на часы, я довольно хмыкнула. Так-так, есть время нормально пообедать без угрозы быть вызванной Загорулиным в самый неподходящий момент. Искренне надеясь, что шеф ускачет до его возвращения, я без зазрения совести свернула к ближайшему кафе.

«Есть надо со смаком, — любит приговаривать тётя Сара. — Иначе это не питание, а сплошной садомазохизм. А оно вам надо?»

Подрабатывая около года в Одессе, я успела пожить с тётушкой, прокачать кулинарные навыки («Ой, ты даже умеешь что-то приготовить? Так я покажу тебе, как надо!»), набраться достаточно здорового взгляда на жизнь и немного стереть из памяти черную полосу прошлого.

Сара Абрамовна — очень-очень дальняя родственница моего отца. Но при этом принимает только обращение «тётя Сара».

В кафе оказалось уютно. Милый полумрак, несколько столиков, шоколадно-вафельная обстановка. Видимо, хозяин заведения — сладкоежка. Ну, или ему достаточно комфортно принимать посетителей в такой обстановке.

А так как я сама фанатею от сладкого, то ничего против не имею. Сахар, сливки, орешки в кофе. И какую-нибудь прелесть вроде шоколадного тортика. Свободный столик оказался у окна. И в углу, и хороший обзор на зал. Вертлявая, но жутко симпатичная официанточка расторопно приняла заказ и унеслась на кухню. Однако долго просидеть не удалось: открылась входная дверь, и в зале появился Сергей.

Заметив меня, хмыкнул, заправил за ухо выбившуюся из хвоста прядь и подошёл к моему столику. Повесил на спинку стула пакет, сел напротив.

— А я-то думаю, чего у нас неожиданно тишина, — чуть с ленцой сказал он. — Оказывается, часть народу свалила, а часть ещё до работы не дошла.

— Это ты о себе? — невинно уточнила я.

Сергей только фыркнул, взял продолговатую менюшку с кофе, стоявшую на столе, и сделал вид, что внимательно изучает ассортимент. Хотя я уже успела выучить, что программист — существо некапризное. Точнее, сисадмин. Но никак не могу переучить себя использовать именно слово «программист». Ну нравится оно мне!

Так вот Сергей… пьет всё, что видит, если напиток смахивает на кофе.

— И о себе тоже, — неожиданно миролюбиво отозвался он. — А тебя как сюда занесло?

Я секунду поколебалась. Говорить про Никитку почему-то не хотелось. С другой стороны… никакого криминала не было. И вообще — моё личное дело. Поэтому и формулировку выбрала безликую, но не грубую:

— Помогала знакомым.

Сергей относится к когорте понятливых, поэтому только подозвал официантку и сделал заказ.

— Пицца у них изумительная, — невозмутимо обронил он. — А под пиво так вообще чудесно. Но зарплата…

Я нахмурилась.

— А что с зарплатой? Будет задержка?

Вот этого не хотелось бы. Совсем не хотелось бы.

— Да нет, — отмахнулся Сергей, — дадут, голубчики, куда они денутся. Час назад главбух такой концерт устроила, что шеф сбегал по-над стеночкой, прикрываясь папкой.

Я остро пожалела, что не наблюдала этого лично. Губы сами растянулись в улыбке.

Вернулась официантка, поставила передо мной потрясающую ароматную лазанью и горячий кофе с тирамису.

— Люблю Анастасию Сергеевну, — пробормотала я. — Что за женщина!

— Пожалуй, Загорулин её побаивается, — задумчиво сказал Сергей. — И порой я его понимаю. Жалко, конечно, будет, если она уволится.

— С чего бы это? — приподняла я бровь, снимая салфетку с ножа и вилки. — Она ещё молодым фору даст. Да и сама, если не ошибаюсь, только-только переступила пенсионный порог.

— Никому больше этого не говори, — с непроницаемым лицом вдруг сказал Сергей. — Тайна возраста главбуха священна. И если ты пронесёшь об этом хоть слово дальше, тебя убьют сразу же.

Я поперхнулась кофе. Сергей участливо улыбнулся.

— По спинке постучать?

— Нет, благодарю, — откашлявшись, выдохнула я, утирая выступившие в уголках глаз слёзы. — А то ещё ненароком нож воткнёшь.

— Хорошее предложение, — не смутился он. — Но, знаешь, говорят, юрист может выйти из гроба и преследовать до конца жизни. Вот я думаю, правда ли это?

Я принялась за еду.

— Профессиональная тайна. Если я тебе всё расскажу, потом будет неинтересно. К тому же… похоже, тайну прекрасного главбуха я знаю не одна.

Сергей сложил руки на груди. Ничего не сказал, но явно оценил возврат шпильки. Что ж, с умным человеком и поговорить приятно.

— Так… почему она должна уволиться-то?

— Загорулин всё порывается расширять производство, — хмыкнул Сергей, внимательно следя, как перед ним ставят пиццу. — Знаешь ли, у него какая-то идея-фикс. Как всё это будет смотреться — кто его знает? Учитывая, что у нас и сейчас-то… Да и сокращения идут. В общем, я поверю, что «Адамант» загнется, но точно не пойдет в рост. Мы прозагорулили всех клиентов, которых только могли.

Продолжать он не стал, сделав вид, что увлечён едой. Но и не стоило, я всё прекрасно понимаю. Всё держится на коллективе, он и впрямь очень неплох. И портит тут всё только шеф. Ложка дёгтя в бочке меда. Только вот беда, что это ложка всем управляет.

С обедом управились быстро. Сергей сообщил, что ему надо зайти ещё в сервисный центр, как раз ждал, когда те откроются. Я сразу направилась в «Адамант».

В коридоре я столкнулась с неприлично счастливой Ирой, которая прочирикала, что шеф уехал… совсем уехал, и грозы ничего не предвещает. Во всяком случае, в ближайший вечер. Настроение немного поднялось. Даже письмо по «Киране» не ввело в уныние. Здесь всё же не так, как с прошлым контрактом.

Внимательно изучив документы, я ухмыльнулась:

— А мы ещё пободаемся, господин Лебедев.

Умение играть, когда почти нет выхода, может вызвать уважительное отношение к проигравшему, но результата явно не будет. А тут есть восхитительная лазейка. Мало